Дмитрий Дзыговбродский - Сорные травы

– Иван Игоревич, так ведь никого нет.

– Совсем? – поразился я.

– Олег Фёдорович и Диана в операционной в утра – ещё не выходили. По плану им ещё минут сорок работать. Сергей Леонидович не мог связаться с дочерью – побежал в её школу.

– А Луканов?

– Сбежал он, – брезгливо поджала губы медсестра. – Как эти вломились с требованием врача, так он по второй лестнице убёг.

– Мудак, – холодно констатировал я. – Интерны в отделении?

– Только двое – остальные тоже ушли домой.

– Зови, пусть опыта набираются, – резко ответил я и рванул в сторону операционной. – Анализы цито [6] Cito! ( лат. ) – срочно. , и больную в оперблок!

Через двадцать минут я уже сосредоточенно стоял в белом бестеневом свете операционной лампы. Врут те, кто говорит, будто в оперзале пахнет одними антисептиками – есть тут какой-то отзвук, почти не уловимый обонянием, но привычный любому хирургу. Если бы у меня спросили, чем это пахнет, я бы ответил, что болью. И не важно, что сознание одурманено наркозом, телу всё равно больно и страшно.

Девушка лежала на столе ещё более бледная – как будто прозрачная. Признаки раздражённой брюшины сильнее проявили себя – так что я правильно угадал. Артериальное давление ниже восьмидесяти – капельница усиленно заливала препараты, но эффекта пока не было. Пульс скакал от сотни до ста двадцати.

Парень-интерн бодро отчитался по результатам экспресс-анализа – вторая минус, полный анализ в норме – пока ещё в норме, скорее всего, гемоглобин вниз пойдёт. Свёртываемость низкая в компании со странными значениями фибриногена [7] Фибриноген (от фибрин и… ген), растворимый белок плазмы крови, относящийся к группе глобулинов; фактор I свёртывания крови. Протромбин (от лат. pro – раньше, перед, вместо и тромбин), белок плазмы крови человека и животных, важнейший компонент системы свёртывания крови. и протромбина. Первое хорошо – всегда проблема с экзотическими группами крови, вроде четвёрки. А вот последнее непонятно – вроде здоровая по виду деваха, ну, не считая аварии. Тромбоциты в норме. Так почему же такой низкий показатель свёртываемости? Но ладно, будем работать с тем, что есть.

Анестезиолог чуть пошаманил – по-другому их работу и не назовёшь, всё по чутью, прикидкам да головоломным формулам, которые больше на магию похожи, чем на науку. Слишком уж индивидуальные организмы у пациентов – что одному на чих, то другому на вынос вперёд ногами. Врач посмотрел на меня и развёл руками:

– Иван Игоревич, готова. Похоже, что наркоз приняла нормально, но затягивать бы не советовал – слишком слаба.

– Тогда приступаю, – кивнул я. – Спасибо.

Срединная лапаротомия. Извини, милая, заживает срединный дольше, шрам видный останется, да вот выбора у меня нет. Надо сразу получить доступ практически ко всем твоим внутренним органам – кто его знает, что у тебя внутри творится, откуда кровь хлещет. Сейчас не до красот и хирургического выпендрёжа. Если просто разрыв селезёнки, то ещё ничего. А если разрыв в почке или глубокое ранение печени, тогда ой – хоть ты и без сознания, но молись.

Разрез сразу мне не понравился – слишком уж сильно кровить начал. Ну нет по срединной линии крупных сосудов, чтобы так лилось. Хотя если свёртываемость снижена… Но не настолько же. Меня начало беспокоить то, что я увижу в брюшине. Через несколько секунд я это узнал – оттуда хлестануло чуть ли не Ниагарским водопадом.

– М-мать, – выругался я. Заработал кровеотсос. Я начал искать причину кровопотери.

– Быстро плазму, – скомандовал я, – и добавьте рефортан, преднизолон во вторую вену Что-то слишком сильно льёт.

Печень выглядела странно – для молодой и здоровой девушки. Нет, не цирроз, не повреждения хронического гепатита. Что-то очень знакомое, но я никак не мог ухватить, где я ещё видел такие характерные изменения. Инфильтрации желчью не наблюдается, а вот сама печень кровила – неприятное диффузное кровотечение. Сдавил сосуды ворота печени – на время решило проблему. Есть пять минут, потом придётся убирать зажим. Надо искать дальше – кровь всё равно поступает. И причина явно не в печени.

Вот оно!

Поврежденная брюшина, а за ней – разрыв артерии почечной ножки. Все вместе и обеспечивали ту Ниагару, что меня поразила при полостном разрезе. Кровь тугими толчками выбивалась из раны. Я быстро стал набрасывать швы. Интерн споро помогал – хорошая хватка у парня, и сам без подсказки помогает. Если не бросит медицину из-за нищенской оплаты, выйдет неплохой хирург. Кровь всё равно прибывала, давление скатилось до шестидесяти четырёх.