Филипп Хорват - Ракалия

33. Метка была оранжевого цвета, что значило – пора выдвигаться навстречу неизбежному. Простившись с уютно шелестевшим карельками и резельдой в цветочном саду, поцеловав любимую в солёные от слёз губы, Дарксет выступил в свет.

34. Он шёл через лес, аккуратно переступал по берегу реки, заходил во все те уголки и местечки, в которых бывал раньше, разговаривал со знакомыми и незнакомыми, узнавал всякое важное и неважное. Дарксет снова шёл.

35. И однажды остановился, в тот самый момент, когда хранившееся внутри ощущение непонятного полыхнуло прозрением. Так Дарксет нашёл себя в дне Полной Гармонии. Навстречу выступили Гумбольдт и тёмный человек, и он всё понял.

Что ещё можно сказать о Дарксете, то ли герое, то ли страннике, то ли легенде, то ли обыкновенном фантазёре, придумавшим всё о себе в ту секунду, когда тускло подмигнул ему осколок старого зеркала в сарае?

Вырвавшаяся наружу кукушка вдохнула полной грудью пьянящий утренний воздух и с лёгкостью зашелестела через листву вверх, к проглядывавшим пятнам голубого, манящего, никогда ей раньше не встречавшегося.

Продравшись через мохнатые, влажные, шумящие сквозняками лапища деревьев, она со всего маху вляпалась в бездонный синий океан, который только кое-где был припорошён белоснежными шапочками, оранжево подкрашенными восходящим вдалеке солнцем.

В хлынувшем со всех сторон приволье было что-то настолько безумное, беспощадно радостное, что в голове щёлкнуло, и кукушка на пару секунд забыла, что нужно лететь. Быстро, однако, спохватившись, она вновь подтянулась повыше, и, нырнув через облако, огляделась.

Внизу, во всю ширь её зоркого охвата, и дальше, за горизонтом, лежал лес. Отсюда он казался бесконечным, это было громадное, едва колыхавшееся густо-зелёное поле – могучее полотнище, с разъедавшими рощи проплешинами полянок и пасек.

Кукушка плыла и плыла по воздуху, высматривая, устремляясь вперёд взглядом, но лес не заканчивался, хоть уже и солнце полностью выскользнуло, и густые облака, сбившись в стайку, замерли в одной точке под небом.

Внезапно внутри заколыхалась лёгкая усталость, и кукушка спикировала вниз, выбрав скривившуюся наискось ветку угрюмого дерева. Мягко присела и тут же защипала себя со всех сторон, приводя в порядок всклокоченные перья.

– В пути или сбилась?

От неожиданности она дёрнулась, завибрировала приподнятой когтистой лапкой, но всё же удержалась и не опрокинулась.

Этим вопросом вскаркнул старый, дряхлый грузным туловом ворон, проявившийся из сумерек на соседней ветке.

Кукушке он не понравился, чудилось в его вертлявых, слезящихся глазах что-то неприятное, туманно-ненадёжное.

Она наблюдала, а ворон ржаво стрекотнул:

– Так как?

Ответить что-то надо, невежливо ж молчать. Да и к тому же, может, расскажет он что полезное?

Кукушка щебетнула:

– В пути, но пути ещё не знаю. Я только освободилась. И кроме леса вокруг ничего не вижу. Теперь уж я думаю, а что-то ещё тут есть?

Показалось, что в вороньем клюве скользнула торжественно-мрачная, злорадная улыбка, но разве ж птицы умеют улыбаться? Нет, всё же показалось.

– Есть, всё есть. Есть такое даже, о чём лучше не чирикать. Так ты, стало быть, из тех?

И что на это отвечать? Кукушка вопроса не поняла, просто не знала – из тех она или из этих, или, может, вообще, из каких-то других.

Злить старика не хотелось, поэтому она просто мотнула головой в расплывчатой невнятности, подумав, что, видимо, ничего с ним не добьётся.

– Нет, не из тех ты. Беспородная, теперь ясно вижу. Но странная. И не из этих тоже, стало быть. А из чьих же, откуда вылупилась?

Кукушка задумалась, – вот если сказать, то поймёт он? Но ведь неизвестно как оно всё у них тут, не исключено, что таких, как она, на самом деле, много, и древний ворон просто щиплет её хитрой проверкой.

Рискнуть можно, деваться-то всё равно некуда:

– Механической была. Жила там… у одного. А сегодня надоело, выскользнула сама не понимаю как, да и вспорхнула вверх, в синь вокруг солнца. Вот сюда добралась, а тут вы.

По внезапному вороньему копошенью в елозящих листьях, кукушка поняла, что чем-то она его удивила всё же…

– Механических ещё не встречал, это ж разве такое бывает? Проясняй-разъясняй.

Кукушка задумалась, поскольку и сама ничего про себя толком не знала.

– Ну, очень долго жила в будке, двигающей вперёд время. А точнее, – и не жила, а отщёлкивала бессмысленное «ку-ку-ку-ку» и тут же замирала в безмыслии. Кое-какие мысли появились только недавно, будто очнулась, понимаете? И вот как-то само по себе получилось, что я тут.