Дмитрий Ангелов - Просто непростая жизнь

Не сразу у меня с тестем сложилось. Поначалу я ему не нравился. Как-то недолюбливал он меня. Подружились мы, когда я машину купил. Машина была старенькой и постоянно ломалась, а я в технике был силён. Это мне от отца досталось – он всю жизнь водителем проработал. Как-то тесть приехал на праздники, а я в гараже вожусь. Он пришёл ко мне и начал помогать. Когда увидел, что я с техникой на ты, зауважал меня сразу. С тех пор мы и подружились.

Я достал сигарету, предложил Леониду.

– Не курю уже как год! – гордо произнёс он.

Я быстро сходил выкурить сигарету и поторопился назад к рассказчику.

«Да! Чувствую, рассказ будет долгим», – подумал я и достал диктофон.

– Не против? – спросил я, обращая его внимание на записывающее устройство.

Леонид одобрительно кивнул головой и продолжил свой рассказ.

– Пролежал мой тесть сорок дней на искусственных лёгких. Наступило время его отключать. Лечащий врач поставил серьёзный диагноз: «обширное кровоизлияние в левой доле головного мозга». В тот день мы все были у его кровати. Тесть лежал весь в трубках. Все понимали, что шансы исчерпаны, но свершилось чудо. Когда аппарат отключили, он сам задышал. Я понимал, что с таким диагнозом не выжить. Доктор мне рассказывал, что, когда у тестя взяли пункцию спинного мозга, там было очень много крови. Значит, лопнувший сосуд был большим. Но для Лениной мамы это чудо означало шанс на то, что он может поправиться. Она его очень сильно любила. Приехав к нам нянчиться с Алёшей, она ждала, когда её муж выйдет на пенсию, – ему оставался всего год. Они уже присмотрели домик в нашем городе, чтобы жить поближе к нам. Для них жизнь складывалась, казалось, удачно, но в итоге судьба распорядилась иначе. Держать мужа, находящегося в коме, в чужом городе было очень дорого, и тёща решила перевезти его туда, где она была уважаемым человеком, то есть в свой город. С этого момента всё стало как-то по-другому. Лёшка часто болел, средств катастрофически не хватало. А самое плохое – у моей супруги пропал блеск в глазах. Создавалось впечатление, что она повзрослела лет на десять. Она практически перестала смеяться. Стала много курить и постоянно уходила в свои мысли. Я пытался поднять настроение, но очень часто мои дежурные шутки, которые прежде развлекали её, выводили Лену из себя…

Я сидел и слушал Леонида, но его банальная история пока не вызывала у меня большого интереса. Его привязанность к тестю и драма, что разыгралась в их семье, – увы, вполне типичная ситуация. Очень уж часто в нашей стране мужчины не доживают до пенсии. То ли мужики много пьют, то ли медицина хромает, но факт остаётся фактом. Поразмыслив об этом, я сам предложил рассказчику выпить. Леонид увидел, что я заскучал, и предложил прерваться, встал и вышел в уборную. Вернувшись, он продолжил:

– Я так подробно рассказывал про тестя, потому что чувствую свою вину, – чуть повысив голос, выпалил он.

Я сидел и размышлял: «При чём тут он? Он как врач сделал всё, что мог».

– Всё просто! Я чувствую за собой вину в том, что я не дал ему умереть в самом начале, когда случился приступ. Да, наверное, я бы и не смог поступить иначе, окажись вновь в этой ситуации. Тёща привезла его домой и ухаживала за ним ещё два года. Всё это время он пролежал в коме и, не приходя в сознание, скончался. Вот только от Лениной матери осталась в лучшем случае половина. Эти два года, что она ухаживала за ним, были самые ужасные. Всю жизнь она была за ним как за каменной стеной, а тут он лежал неподвижный и беззащитный, и каждый день, каждая секунда приближали его неминуемую смерть.

Договорив, Леонид сделал очередную паузу. Видимо, ему нужно было самому обдумать сказанное.

– Да! Вы правы, нужно выпить, – сказал я, и мы употребили по пятьдесят граммов водочки.

Я закусил говяжьим языком с острым хреном, а Леонид запил остатками пива. К этому времени бар уже заполнился посетителями, и бармен еле успевал разливать пиво по бокалам.

– Через полгода после инсульта тестя мы переехали жить к тёще, – продолжил Леонид. – Я устроился в ведомственную клинику. Раньше она принадлежала местному речному порту, но после перестройки порт развалился, а клиника осталась работать на платных услугах. Главный врач нашей поликлиники, Антон Семёнович, был очень уважаемым человеком в нашем городке. Он был не просто хорошим врачом – в первую очередь он обладал талантом превосходного организатора. Я многому у него научился. Не сказать, что клиника жила богато, но мы уверенно конкурировали с муниципальными клиниками. После развала флота в нашей стране клинику передали областному пароходству. Они почти не вмешивались в работу, единственное, что им приходилось делать, – это заключать трудовой договор с главврачом. По каким-то причинам договор заключали только на год, хотя Антон Семёнович руководил клиникой уже больше пятнадцати лет, и никто не мог представить другого на его месте.