Чэнь Цюфань - Мусорный прибой

Труп собаки, весь в порезах и ссадинах, лежал рядом с кучей сожженных печатных плат. Из-за жаркой погоды тело уже раздулось, будто сердитая рыбка-собака, и в любой момент могло лопнуть, обнажив копошащихся в гниющих тканях червей. Зловонный запах разложения смешивался с запахом горелых печатных плат и был совершенно непередаваем.

Поначалу Кайцзун удивился тому, что никто не убрал труп собаки, но вскоре он узнал причину этого.

– Я его часто подкармливала. Он хозяину надоел, и другие собаки с ним водиться не хотели.

Мими присела на некотором расстоянии от трупа, будто пытаясь телепатически передать свое сожаление.

– Как его звали? – спросил Кайцзун.

– Хороший Пес. Я просто называла его Хорошим Псом.

Мими улыбнулась.

– Он перед всеми хвостом вилял, но на это никто внимания не обращал.

Кайцзун сделал пару шагов в сторону мертвого пса. Мими уже хотела остановить его, но было поздно. Хвост собаки начал вилять, быстро и сильно, подымая с земли пыль. Это выглядело смешно и страшно одновременно. Кайцзун инстинктивно попятился. Хвост замер. Но как только он снова приблизился, хвост снова начал двигаться.

– Страшновато, правда? – печально сказала Мими. – Будто его душа до сих пор заточена внутри его тела, если, конечно, у собак душа есть. Но он действительно хорошим псом был, не таким, как остальные, что все время на людей бросаются, лают и кусаются. Почему же судьба уготовила ему такое?

Кайцзун уже подметил, что «мусорные люди» придерживались анимистического взгляда на мир. Они молились ветру, морю, земле, очагу в надежде, что прибывающие из далеких стран контейнеры будут полны хороших вещей, которые будет легко переработать или отремонтировать, что они не будут токсичными. Они ощущали некое раскаяние, разделяя на части искусственные человеческие тела, ведь японские изделия были настолько натуралистичны, что возникало ощущение, что режешь живую плоть.

Насчет Хорошего Пса он догадался сразу. Видимо, неудачный эксперимент по созданию киборга.

Очевидно, предполагалось, что он станет вести себя точно так же, как остальные чипированные собаки – нападать на всех, от кого не исходит заданный сигнал; но, видимо, что-то получилось не так при имплантации чипа, и пес вилял хвостом вместо того, чтобы нападать. В здешней параноидальной обстановке, где каждый был постоянно начеку и в любом встречном предполагал врага, добрый пес был обречен на такое же обращение, как и добрый человек.

– Глупости! Нет никакой души. Он мертв, просто сервоприводы в его теле еще работают.

Кайцзун долго пытался объяснить Мими, как проистекает жизнь чипированных собак. Затем вытащил из кармана телефон, и Мими с сомнением посмотрела на него. Директор Линь предоставил Кайцзуну и Скотту временную авторизацию на острове, чтобы на них ни одна собака не напала случайно. Кайцзун передал с телефона кодовый сигнал, а потом махнул Мими рукой, подзывая ее. Мими нерешительно пошла вперед.

Хвост Доброго Пса остался в неподвижности.

Мими шумно выдохнула. И посмотрела на Кайцзуна со смесью восхищения и разочарования. Будто скрывающий мир туман немного рассеялся, с одной стороны, открыв истину, с другой – лишив мир малой доли очарования. Кайцзун тоже немного жалел о сделанном. Быть может, иногда стоит не сводить к механической логике материализма некоторые вещи, сохранить хоть частичку первозданной красоты и загадочности.

Это вечная дилемма – позволить кому-то и дальше пребывать в детских фантазиях как можно дольше или насильно погрузить его в жестокую реальность мира, как можно скорее.

Но как-то ночью, на берегу моря, под небом, полным сверкающих звезд, Кайцзун выбрал третий путь.

Они наняли электрический сампан и вышли в море на закате. К тому времени, когда они добрались до аккуратной кромки искусственной береговой линии, небо и море вдали слились, приобретя цвет индиго. Воздух был наполнен тихим рокотом и ритмичным плеском волн о берег, прерываемым лишь редкими криками морских птиц. Царила чудесная гармония.

– Это электростанция? – спросил Кайцзун, показывая на два гигантских куполообразных сооружения неподалеку. Рядом с ними возвышалась большая дымовая труба, окрашенная в красные и белые полосы, будто фаллический монумент какого-нибудь дикого племени.

Мими не успела ответить, ее опередил лодочник.

– Точно! Посмотрите, какого цвета море рядом, совсем черное. Каждый день сточные воды в море сбрасывали, пока вся рыба не сдохла. Я раньше рыбаком был, а теперь вот могу только крохи собирать, туристов катая…