М. Таргис - Золотая пчела. Мистраль

– Не в моих привычках приставать к людям на улице с такой ерундой. Кроме того, я вообще не была уверена, что это он. Вернее… – Хайди задумалась, – потом-то я поняла, что ошибки быть не могло: такое лицо всегда узнаешь. Но это было так странно: что крупная звезда музыкального театра делает в Янстале?

– Позор! Мне стыдно за тебя! – простонала Вероника. – Со своими трухлявыми древностями ты даже не знаешь, что в театре Яновки будет супер-мега-грандиозное шоу, режиссер из Англии приглашен, куча всяких звезд со всей страны, и Акс Эдлигер играет главную роль!

– Ты же говорила, что он больше не играет.

– Значит, теперь играет снова.

– Здесь? Ему сделали предложение, от которого он не мог отказаться?

– Откуда я знаю? Может быть, он всю жизнь мечтал выступать в Янстале. Может быть, он тоже любит бабушкины сказки. Или золотых пчел! – Вероника ухмыльнулась, словно озорной чертенок, и задумчиво добавила: – Что-то все такие интересные люди к нам едут, артисты, ученые, культурный уровень города растет на глазах…

Хайди схватила папку с документами и шлепнула Веронику по спине; та с визгом спрыгнула со стола и бросилась к двери.

В небе разливался тревожный багрянец заката, придавая неповторимый кровавый оттенок черепичным крышам Йоханнесталя, а на востоке, где возвышались поросшие хвойным лесом горы Свати, уже подступала ночная синь.

Дом покойной писательницы Лауры Таннен стоял на узкой, извилистой улочке на окраине города. Сейчас, когда в надвигающемся сумраке не видна была облупившаяся штукатурка и треснутое стекло в окне второго этажа, укрывшийся за буйно разросшимися зелеными драпировками хмеля и запущенным садом дом, казалось, существовал в далеком прошлом, вдали от музыки техно, интернета и сообщений о терроризме в новостях. И от этого было как-то уютно и спокойно.

Вероника ловкой белочкой взнеслась по чугунной решетке ворот на столб при входе и встала на нем в полный рост, как раз над латунной памятной табличкой.

– Куда ты? – Хайди смотрела на подругу снизу.

Вероника стояла наверху меж багрецом заката и синевой ночи, стройная в своих брюках в обтяжку и короткой курточке, с буйной гривой черных завитков – двадцатидвухлетний экзотический цветок с неожиданным для коренной жительницы Йоханнесталя немецко-славянских кровей южным обликом.

– Я люблю этот город! – закричала она. – Это мой город, и я его люблю! – Вероника раскинула руки, словно стремясь обнять и вершины Свати-Гебирге [4] Gebirge ( нем. ) – горы, горная цепь. , и купол собора из позеленевшей меди, и завешенные сеткой строительных лесов башни замка Шлосс-Йоханнес на холме над горбами красных крыш. – И даже Лауру твою люблю! Потому что эти ее сказки нашептывали ей Свати и улицы Янсталя.

Хайди внизу зааплодировала. Вероника села на край столба, свесив ноги, и, соскользнув с него, с грохотом приземлилась на выщербленную мостовую.

– Я тоже люблю Янсталь, – сказала Хайди. – Чем больше я узнаю его, тем больше люблю. И здесь я нашла очень хорошего друга, который даже видит за меня мои сны!

Молодые женщины рассмеялись.

– Знаешь… – Вероника снова вытянула из выреза блузки шарик медальона и сняла цепочку через голову. – Бери. Это тебе.

– Ты с ума сошла? Я не могу. Это же… реликвия!

– Это для тебя реликвия, а для меня – старая дурацкая игрушка, купленная предками на аукционе, где распродавали имущество твоей любимой бабульки. Видишь, даже ее вещи оказались никому не нужны, – она решительно вложила медальон в руку Хайди.

Хайди поднесла шарик из металла и стекла к глазам, заглядывая внутрь. Шарик покачивался, крылья помещенной в его центр золотой пчелы посверкивали мелкими искрами в кровавых отсветах заката, она казалась живой.

– Даже рисунок крыльев… Даже пушок на тельце… – прошептала Хайди. – Такая тонкая работа! Это же дорого!

– Ни исторической, ни художественной ценности не представляет, – пожала плечами Вероника. – Я ее сегодня нацепила только ради того сна. Но это же все-таки твой сон. А раз уж и рыцарь наш поблизости шатается…

– Спасибо, дорогая моя, – улыбнулась Хайди, надевая цепочку через голову.

– Да не за что. И вообще, насколько я помню ту сказку, золотая пчела приносила несчастья.

– Наверно, поэтому фрау Таннен и заключила ее в медальон, – предположила Хайди.