Сергей Демиденко - Тропарь и коллекта

В последующие полгода после находки Никлос фон Остен запатентовал новую разновидность порошка и открыл свою фирму по выпуску скромных пакетиков с названием ASH – Attribut soldatischen Hygiene [17] Атрибут солдатской гигиены. . Эффект был потрясающим. Соседство кровососущих тварей с постиранным ASH бельём исключалось. Счёт Никлоса в Рейхсбанке быстро обрастал дополнительными нулями.

– Да, штурмбанфюрер, сфера научных интересов моего отца становится всё актуальней для Vaterland [18] Родина. . Практические приложения значительны и используются Вермахтом.

Петер был недалёк от истины, хотя и немного лукавил. Банковский счёт отца был намного интересней для руководства СС, чем научные результаты его работ.

Это имело под собой объективные основания.

Продолжалась серия банкротств немецких банков. После объявления банкротом крупнейшего Дрезднер Банка началась паника. Чтобы с ней справиться, правительство объявило банковские выходные. Специалисты от финансов поговаривали о грядущем моратории на снятие средств с банковских счетов.

Никлос Фон Остен и здесь заранее проявил аристократический такт и осторожность. Он нашёл в Швейцарии фармацевтическое общество, через которое приобретал экстракт Chrysanthemum (Pyrethrum) cinerariaefolium как главную составляющую ASH. Деньги, естественно, уходили на счёта небольших банков Швейцарии из состава Credit Suisse Group. Кроме того, он уговорил двух своих сестёр – Ильзу и Хельгу прокатиться за товаром в Берн, Лозанну и цюрих, а заодно открыть там небольшую сеть прачечных. Рост нулей счёта в Рейхсбанке прекратился. Когда же один ноль исчез, он был приглашён на Potsdamer Platz, где в Рейхсканцелярии ему сначала был задан вопрос о причинах постоянного повышения закупочных цен на сырьё, а потом было предложено сделать благотворительный взнос на нужды Национал-социалистической партии Германии. Понимая, чем грозит ему отказ, он взял паузу для расчётов достаточной для честного партийца суммы, не снижающей, тем не менее, необходимый войскам уровень санитарии.

– Teyata om…m…m…m…

– Bekanze Maha…a…a…a… о…о… о… у…у…ум.

Лотос медленно увял, старик закончил медитацию и поднялся с земли.

Процессия продолжила подъём. Эрнст Краузе – оператор – не отходил от лошади, нагруженной его амуницией, предназначенной для съёмок. Через полчаса, когда до ближайшей вершины оставалось метров 300, все проводники попадали на колени:

– Namaste, Yarling, hajur lai bhetera dherai khushi laagyo [19] Здравствуй, Ярлинг, встретить Вас честь для меня (нем.) !

Эрнст Краузе распечатал пакеты и стал размещать съёмочную аппарат у ру.

– Herr Wirt, нам придётся разместиться на двух горах, – оборванный кхас замер в поклоне перед Брюнсом.

Начинавший замерзать на заснеженной вершине штурмбанфюрер осклабился:

– Ты хочешь сказать, что мы должны совершить ещё одно восхождение?

Рука его потянулась к кобуре. Кхас перевёл его слова старому шерпу. Тот отрицательно покачал головой.

– Нет, Хозяин, это не будет трудно. Дух горы бережёт её Брата и помогает вошедшим в Ярлинг. Все не нужны, только следящий за механическим оком.

Он ткнул пальцем в аппаратуру Краузе.

– Лейтенант, Вы умеете нажимать на кнопки? Эрнст нам понадобится здесь.

Петер часто снимал на камеру младших офицеров зондеркоманды. Особенно ему нравились обнажённые тела во время медицинских и гигиенических процедур. Ребята были как на подбор: от грудино-ключично-сосцевидных мышц до икроножных всё развитое тело ложилось на холст живописца как образец задумки Всевышнего.

– Да, штурмбанфюрер, я справлюсь! Но… какую гору мне необходимо дополнительно покорить?

Кхас жестом пригласил обойти вершину по периметру. Брюнс и Петер последовали за ним. Увиденное также просилось на полотно. Через уходящую вниз лощину в нежно-фиолетовом тумане виднелась копия той горы, на которой находились офицеры, шерпы и непальцы с лошадьми и поклажей. Никто не сомневался в её реальности, но кисельный характер подрагивания материи, её составлявшей, наводил на мысль о мистификации.

– Это Брат Горы. Хозяину и гостям лучше одеться в тёплое, потребуется некоторое время, – продолжил почти голый кхас.

Стали развьючивать лошадей и доставать палатки и верблюжьи одеяла.

– Фон Остен, как полагаете, почему не мёрзнет этот урод? – Брюнс закутался под подбородок в тёплое одеяло.