Ольга Елисеева - Российская империя 2.0 (сборник)

– А я знаю. Мама мне рассказывала. Она сказала, что если его подданного кто-то обидит, то император очень рассердится… А вы отвезете меня к маме?

– Конечно, Максим, – рассмеялся мужчина. – Сейчас мы выйдем отсюда и полетим на воздушной машине на большой-большой корабль, на котором нас по морю отвезут к маме. И нам никто-никто не посмеет помешать, – после чего повернулся к Сигне. – Спасибо за помощь, фрекен…

– Фрекен Лингстад, – автоматически представилась девушка. Мужчина благодарно кивнул и вышел за дверь. А Сигне, проводив его взглядом, обессиленно привалилась к косяку и сползла по нему на пол. О боже, что за вечер! К ним в приют ворвался настоящий погромщик, отшвырнул мистрес Ульсен, выбил дверь в «комнате психологической коррекции», наорал. Это… это… это было так пугающе и волнующе, что девушка даже не знала, что и думать… То есть нет, что положено и правильно думать об этом, она, естественно, знала, но, вспоминая то, как злился этот… он… и как бережно и осторожно он нес на руках ребенка, Сигне неожиданно почувствовала, что ей самой хочется… хочется оказаться на его руках вместо мальчика. Она никогда не испытывала подобного. Более того, если бы какой-то ее знакомый мужского пола хотя бы попытался вести себя с ней подобным образом, она бы была крайне возмущена. И он бы точно получил по полной. Потому что она ненавидела сексизм даже в малейших проявлениях. Но… от этого мужчины веяло какой-то странной романтичной древностью. Чем-то таким диким, опасным, даже, может быть, кровавым, но-о-о… при этом страшно притягательным. Подумать только, этот не стал нанимать кучу адвокатов, собирать толпы журналистов, организовывать публичные протесты с крикливыми демонстрантами, обращаться к так любящим попиарить себя на чем угодно демократическим политикам, а просто… пришел и взял мальчика. Пришел – и сделал то, что считал правильным. Сам. Один. Грубо и прямо. Как древние викинги… Интересно, а каково это – быть рядом с таким мужчиной?..

Когда Сигне вернулась-таки в холл, там уже снова царствовала мистрес Ульсен. Перед ней с потерянным видом стоял полицейский, одетый в форму для специальных операций, с всякими там наколенниками, налокотниками, бронежилетом и с коротким автоматом на плече, а директор приюта наскакивала на него с крайне рассерженным видом.

– Вы понимаете, что они забрали ребенка… ребенка! Причем, ребенка, находящегося в состоянии психического расстройства! И я даже не могу представить, какой вред они нанесли его психике. Как вы могли позволить…

– Да, мистрис… Прошу прощения, мистрис… – виновато бормотал полицейский, неловко крутя в руках боевой шлем. – Мы просто не смогли ничего поделать, мистрис… Они прибыли на трех конвертопланах в сопровождении четырех боевых вертолетов. Нам пришлось подчиниться силе, мистрис…

Директор приюта всплеснула руками и с мукой в голосе произнесла:

– О, господи, как же было хорошо, пока авианосцы были только у цивилизованных американцев, а не у этих восточных дикарей! – После чего развернулась и с крайне раздраженным видом двинулась в сторону лестницы. Сигне качнулась было за ней, но затем решила, что сейчас мистрис лучше не попадаться под горячую руку. Поэтому она только проводила директора взглядом и тихонько подошла к все так же стоявшей у окна Бригитте.

– Ну что тут, Свенсон? Облажались по полной?

Девушка резко развернулась. Перед грозным офицером в боевом обвесе откуда-то возник какой-то толстячок с потным лицом, которое он непрерывно вытирал платком. Из офицера будто выпустили воздух.

– Господин комиссар, у меня не было никаких шансов. Вы же знаете эти новые русские конвертопланы. Они почти совсем бесшумные. К тому моменту, когда мы их заметили, они уже сбросили десант. Прямо в воздухе… – расстроенно начал он.

– А-а-а, перестань. – Толстячок сокрушенно взмахнул рукой. – Все я понимаю. Но кто же знал, что они из-за одного ребенка целую боевую операцию развернут. Русская АУГ [4]уже неделю болталась около Эланда. Все думали, что русские блефуют, а оно видишь как… – Он вздохнул. – Но дерьма теперь на нас выльется…

На некоторое время в холле приюта повисла унылая тишина, а затем офицер, помявшись, тихо спросил:

– Но, господин комиссар, как они вообще решились. Это же… это – международный скандал. Они же должны понимать, что этот… акт международной агрессии не останется безнаказанным. И что они этим дали веские аргументы тем силам в Швеции, которые выступают за вступление страны в НATO? Это же невыгодно им самим. О чем думал русский император?