Рисунок тушью: дворянская усадьба. Безвкусное рококо эпохи регентства. Добросовестные завитушки. Раздавленный комар почти в центре. Пятна плесени. Ба! Женский силуэт в окне? Кто она? Не видно. Тайная любовь? Роковая страсть артистической натуры? Загадка. А вот разгадка: еле видно, на заднем плане кот идет по забору, думая, куда поставить лапу. Гнездо ласточек под крышей и сами ласточки. Женский силуэт — подробность и деталь, как завитушки рококо. Не более. Хотя, и не менее.
Неожиданная акварель. Крестьянки в платьях и шапках, слушают бородатого мужика в штанах, играющего на дудке. Называется: «Marsyas und nimphen». А может nimchen?
Вот оттиск с недоделанной доски. Но видно, что руку приложил человек знающий. Батальная сцена. Генерал на коне. Голова у генерала большая — умный человек. В сущности, можно узнать кто, генералов было не много. Артиллерия изготавливается к бою. Орудийныя лафеты в подробностях. Щетина штыков. Кто ж такие? Панин в Кишиневе бьет турка? Непонятно. С изнанки? Какая неприятность: штамп румянцевского музея. Краденый лист. Нехорошо.
Сатирическое изображение Павла Петровича. Хамство девятнадцатого века. Попробовали бы при жизни императора.
Вот явная коммерческая удача Кириллы Сергеича: матушка Екатерина въезжает в имение Чернышова-Безобразова. Кудрявые дерева, лошади цугом, свита, арапчата. Граф Чернышов едва ли не в домашнем платье. Ах, не ждали. Милая непосредственность. Красивая сетка линий, глубина, свет. Вот еще. Того же мастера. Рисунок пером. Женщина ловит корзинкой речных амуров. Они с рыбьими хвостами, крылышками и с кривыми татарскими луками. Речная замысловатая флора. Один наиболее зловредный амур с торчащим кверху хоботком, похожим на бобовый стручок, целится стрелой в женщину. У нее ямочка на плече. И ремешок сандалии развязался. И, как полагается, туманная римская даль: храмы на Овощном рынке, Форум, храм Венеры и Ромы и даже Колизей — верхушка стены. Облака. И все это тростниковым пером. Ах-ах.
Да, в Ганю бы такой стрелой. Он снова начал думать о ней. Вспоминал ее слова. Искал подтекст. Скрытый смысл. Обижался. Радовался. Чувствовал, как его руки обнимают шею Мухтара. Пугался, что забыл ее лицо. Пугался, что она его обманет и не придет послезавтра к трансформаторной будке. «А зачем тогда она сама назначала мне встречу?» — думал измученный Блюм, перекладывая гравюры, уже не глядя.
Прошел еще один пустой день.
Вечером вернулись Кирилл Сергеевич и тетка, для которой у Мити не было имени, и он всегда звал ее Madame. Привезли с собой запах старого дома и ненужные кабачки, подаренные соседями. Говорили об эстетике кабачка и тыквы. Отвергали цукини за брутальную зелень и компромисс с огурцом. Рассказывали про дачу, пустые поля и калину под снегом. В сущности, хорошо рассказывали. Дядька показывал в лицах, как ранний дачный снегирь поет нестройной военной флейтой и какает одновременно.
Я царь познанья, царь свободы,
Я враг небес, я зло природы,
И, видишь, — я у ног твоих!
Тебе принес я в умиленье
Молитву тихую любви,
Земное первое мученье
И слезы первые мои.
Пел Демона, страдающего запором. Madame сияла глазами. Ели приготовленную Митей к их приезду курицу с антоновкой. Ели с аппетитом, хвалили.
Митя ушел к себе поздно. Сквозь сон слышал бесконечные дядькины телефонные разговоры:
— Ну что ты! Хороший парень… Возраст такой.
— Да.
— Да, конечно.
— Что? …Нет. А, как интересно…
— Ты же знаешь, Лёша, каких трудов… да…
— Вытащить его…
— Не то что родительских прав… вытащить из детского дома…
— А ты думал? Конечно, дорого.
— Малера? В Лондоне? Почему?
— Анна Нетребко. На зальцбургском фестивале в «Травиате».
— Сашеньке привет! Обнимаю. Спасибо. Обнимаю.
— Лиля, привет, дорогая!.. Миша поступил?
— Ах, вот как… Взяли, но… Ха-ха-ха… Смешные подлецы, забавные. Главное, взяли.
— Твой крестник? В порядке. Отличная собака! Гроза диверсантов.
— Старый уже, сколько лет прошло. Я же его подарил. Подарил. Ты…да что ты… перепутала…ты всё забыла. Как переехали, я его сразу подарил. Старый пес, важный.
— Нет, Лиля. Приезжай к нам… нет, не скоро… Первого декабря приезжай… я покажу тебе, как жарят карпа.
— Ты не умеешь, прости.
— Лиля, целую.
Потом с кем-то еще.
— Тридцать восемь на двадцать шесть… в свету. Да.
— Да. Пятьсот десять евро.
— Перо. Четыреста восемьдесят. Нет. Нет… В багетной мастерской. Что? В любой валюте.
Читать дальше