Мария Лисина - За одну минуту до

– А ты не много берешь на себя, дружище? Решать за половину человечества, что значит счастье? Сам уже решил, что счастье для тебя? Или пока в культурном поиске? – с неприязнью произнес Слава.

–Да на что оно? Ну сам подумай, зачем заморачиваться. Живи. Зачем думать. Ешь себе, трать деньги, знакомься с девчонками, гоняй на машинах, развлекайся. И все это в каком хочешь порядка – к чему сложности.

–А, действительно, к чему вообще сложность оставаться человекам и работать головой, а не челюстями и гениталиями, – пошутил Слава и вышей из-за стола.

– Ира, я сдаю смену. Хорошего дня, – попрощался парень и наградил девушку своей непревзойденной улыбкой, заставляющей весь женский коллектив томно вздыхать еще с добрую четверть часа.

Прохлада, ударившая в лицо и пробравшаяся под распахнутую куртку, немного остудила юношу, начинающего закипать от ярости из-за произошедшего разговора. Но постепенно, капля за каплей напряжение уходили, смешивалось с теплым воздухом и поднималось ввысь, где становилось еще более незначительным, но все же никуда не пропадало совсем.

Парень присел на скамейку в скверики, разбитом напротив крупного торгового центра, занимающим территорию добротного футбольного поля. На улице размах не чувствовался, скорее там царил покой и умиротворение, которые хотелось есть, как мороженное ложной, чтобы они проникли в душу быстрее и скорее охладили сердце и голову.

Почему же он так разозлился? Ведь это обычные пацаньи разговоры, которые никто не принимает всерьез, потому что конкретно говорящих это не касается ни в коем разе. Но Славу это касалось. Особенно та частичка души, которая отожествляла бабушку с другими женщинами не могла просто безмолвно существовать в грудной клетки, она хотела биться насмерть, используя все свои внутренние запасы и ресурсы, а также с легкость воспламеняя южную кровь, текущую в жилах Славы.

– Успокойся, лопушок, – произнес он магические бабулины слава и, поднявшись, зашагал в сторону метро.

Кажется, он проснулся, или нет. А может быть Владимиру это только показалось. Нет- действительно проснулся, причем это было далеко не его желание, а шумные ординаторы.

– Молодежь, дайте старикам поспать, не вы всю ночь оперировали.

– Владимир Сергеевич, я вас очень прошу, если хотите спать в тишине отправляйтесь домой, – послышался знакомый голос его племянника.

Доктор сел на кровати и попытался вернуть мир в его привычные рамки, сформировавшиеся до его беспокойной ночи. Длительная операция снова выбило хирурга из колеи, в которую необходимо было вернуться как можно скорее.

Перед ним по-прежнему стояли двухъярусные кровати, покрытые разноцветными пледами, купленными для поднятия настроения персоналу. Несколько цветочных горшков, опутанные паучьими лапками растений громоздились на стене рядом с небольшим столиком, вечно заваленным медицинскими картами и прочей бесполезной документацией, которую каждый врач должен был добросовестно вести. В самом углу примостился холодильник, увешанный стикерами с напоминаниями и равномассными магнитиками, привезенными из заграничных поездок хорошо зарабатывающих врачей. На полу валялись чьи-то вещи, которые при ближайшем рассмотрении принадлежали двум молодым врачам, уснувших на соседней кровати один над другим. Снизу спала розовощека девушка, чудом попавшая в эту частную больницу, куда подобные ей провинциалы попадают лишь в мечтах. Над ней спал сын заведующего нейрохирургии. Парень оказался старательным, но чересчур самоуверенным и самовлюбленным, как и большинство врачей. Данные качества- неотделимы от хорошего врача, потому что, только благодаря им человек сохраняет свое спокойствие и дарует его окружающим.

На часах, украшающими крохотное пространство над дверью красовались жестокие цифры, говорящие о том, что домашние уже в сборе и он их застанет при любом, даже самом благоприятном раскладе. Поэтому Владимиру ужасно не хотелось идти домой, особенно сегодня, в день рождения обожаемого старшего брата. Успешного, прекрасного и лучшего во всех отношениях сына и мужа, идеала до которого он, такой какой есть, никогда не дотянется.

Что он сейчас представляет. Тридцатишестилетний мужчина с огромными мешками под глазами, грустными, затравленными глазами, как у побитой собаки, всклокоченными темными волосами и клочкообразной щетиной, старившей его еще на добрые десять лет. Жил в небольшой съемной квартире, куда съехал от жены по ее же просьбе. Должно быть, мешал встречаться с любовником- сумрачно говорил Владимир себе, когда открывал дверь своего могильника-квартиры.