Тарас Бурмистров - Смерть на курорте. Расследование кровавых преступлений в одном мистическом городе, которого нет на карте

– А во-вторых?

– Во-вторых, убийца большой шутник. На месте преступлений он оставляет записки, в которых мы ничего понять не можем. А вот ты, со своим философским умом… Ты же философ, верно?

– В известном смысле слова, – с иронией сказал Лунин. Это уже напоминало фарс.

Карамышев нагнулся и стал рыться в ящике стола. Через несколько томительных минут он извлек грязную бумагу с рваными краями и дал Лунину. Текст на ней гласил: «Лучи того кто движет мирозданье…» Фраза была оборвана.

– Там еще на обороте есть, – сказал Карамышев.

Лунин перевернул бумагу и увидел две строчки:

– И что это значит? – спросил он в легком смятении.

– Вот об этом мы и хотели тебя спросить, – с кривой усмешкой ответил Эрнест.

Лунин молчал, пытаясь осмыслить происходящее. Если это была игра, то цели ее были неясны. Думать об этом было некогда, лучше заняться этим в более спокойной обстановке.

– Должен тебе сообщить, что этим уже занимается один отдел, – сказал Карамышев. – Группа Ивана Чечетова, ты его знаешь. Но это уже в прошлом. Я распорядился, чтобы Чечетов сдал дела тебе. Завтра ты сможешь с ним встретиться, и он передаст тебе свои наработки.

– Я вспомнил! – воскликнул Лунин. – Первая цитата – это из Данте, о творце всего сущего. Какая-то религиозная секта?

– Да-а… – протянул Карамышев. – Это явно не наш уровень. Чечетов о тебе очень высокого мнения, я не ожидал, что у тебя будут такие убогие соображения.

– Я только начал знакомиться с делом, – сказал Лунин, чувствуя себя слегка уязвленным. – И потом, я еще не дал согласия на свое участие в нем.

– Подумай. Я жду твоего решения завтра утром. Но исхожу из того, что ты уже согласился, в связи с чем и подготовил для тебя группу сотрудников. Назначим тебя… впрочем, должность можно подыскать позже. У нас это легко. У ребят бюрократическая фантазия не знает границ.

Карамышев встал, показывая, что разговор окончен, и Лунин поднялся тоже.

– Подумай и не отказывайся, – сказал ему Эрнест. – В самом деле ведь поможешь. А если не получится, никто винить тебя не будет. Ты тут скорее… э-э… что-то вроде консультанта. Но все равно вся ответственность за расследование дела на тебе.

– Понятно, – сказал Лунин. – Я могу идти?

– Да, ты свободен. Ты к себе в гостиницу?

Лунин быстро глянул на него, но не прочитал в его взгляде никакого подвоха, интонация фразы тоже была естественной. Похоже, и Карамышев о последних событиях еще ничего не знал.

– Если хочешь, можешь остановиться тут же во дворце, – сказал Эрнест. – Тут неплохие апартаменты. Зачем тебе ютиться в номерах? В этом здании куда приятнее. Если ты согласишься с утра выйти на работу, здесь же и останешься… или что-нибудь еще тебе подыщем. Когда мы вышвырнули эту клику, после нее дворцов осталось много.

– Я… Спасибо, я подумаю над этим.

– Если надумаешь, скажешь Кириллову, он тебя проводит. Вещи сможешь забрать позже, ничего с ними не случится.

Лунин попрощался, и направился к выходу из кабинета. Когда он уже потянул за кольцо на двери, с этой стороны почему-то серебряное, Эрнест окликнул его еще раз.

– Да, и еще… – сказал он. – Есть одна вещь, о которой я хотел бы тебя попросить.

– Да, слушаю, – сказал Лунин, повернувшись к нему.

– Если ты помнишь, наша жизнь в этом городе одно время была довольно бурной… Примерно десять лет назад.

– Я помню смутно. Не во всех деталях.

– Да… много чего случалось. Хорошее было время.

– И что бы ты хотел?

– Мне может понадобиться оттуда кое-какая информация. Я далеко не все знаю, и как раз в данный момент дело подошло к тому, что это снова может оказаться актуальным.

– Сейчас, через десять лет? – недоверчиво переспросил Лунин. Сердце его сильно билось.

– Именно сейчас. Ты даже не представляешь себе, какую важность это имеет.

Лунин задумался. Как ни хотелось ему уйти из кабинета, сделать это пока было нельзя. Карамышев ждал, не торопя его.

Кажется, именно это и был момент истины. Теперь он понял. Похоже, все его тяжелые галлюцинации шли именно оттуда, из этого периода – почему-то он никак не мог об этом вспомнить. Что-то было тогда такое, отчего застряли и одеревенели его память и воображение. Но он ничего не помнил – и не мог ничего об этом сказать.

– Что именно тебя интересует? – спросил он, чтобы немного выиграть время.

– Все, – просто ответил Эрнест. – Все, что было тогда, во всех подробностях. Всех, какие ты можешь вспомнить. Каждая мелочь имеет для меня большую ценность. Более того, от этого зависит вся наша государственность. Все может оборваться в один момент, и мне хотелось бы укрепить по зиции.