Наталья Попова - Фаг

«Разденься», – приказал он.

Она исполнила его желание. Мокрые трусики увенчали бесформенную груду одежды, она сидела перед ним, раздвинув ноги, в мучительном ожидании.

«Хороша. Сука.»

Она закусила губу, заерзала на стуле, размазывая под собой тягучий прозрачный сок. Предназначенный для него. Только для него.

«Руки».

Она торопливо вытянула руки перед собой. Там сразу стало пусто и холодно, как в гулком заброшенном гроте.

Он затаился. Он часто так делал, продлевая ее страдания. Распаляя ее. Уничтожая и создавая снова.

Она ждала терпеливо, смиренно опустив голову. Огненно-красные соски покачивались перед ее глазами, они стали твердыми, сферически-совершенными, казалось, надкуси их – и брызнет терпкая сладость. Ноги, раздвинутые до предела, уже ничего не скрывали. Ее естество раскинулось, словно яркий причудливый цветок, в томительном ожидании. Забывшись, она потянулась туда, судорожно перебирая пальцами.

«Руки!» – его грозный голос взорвал застывшее вокруг нее пространство. От его голоса она вся завибрировала, задышала часто, жадно, хватая ртом воздух. Она закинула руки за голову, раскрываясь перед ним, растекаясь. Она была почти готова. Почти.

«Закрой глаза».

Она послушно зажмурилась, темнота обступила ее, обласкала своей бархатной сутью. Она изнывала от жажды. Она томилась, распаляя себя ожиданием. И он наградил ее.

Кожу обжег хлесткий удар плети. Точно между ее торчком восставших грудей. Она застонала призывно, протяжно; там, внизу забился прерывистыми толчками мощный оглушающий пульс, готовя ее к сокрушительному финалу. Новый удар, смачный, одновременно похожий на решительный поцелуй и отчаянный всхлип. Между ног. Ослепительный взрыв накрыл ее с головой, засыпал острыми искрами. Она повалилась на пол, содрогаясь, крича, изливаясь снова и снова, никого уже не стыдясь.

«Моя девочка».

Его хриплый голос раздался прямо в ее мозгу, оглушенном, растерзанном, сокрушенном его стараниями.

Она благодарно улыбнулась ему, глубоко вдохнула в себя теплый, с кислинкой, воздух, произнесла тихо, с трудом разлепив набухшие губы:

«Я люблю тебя».

«Громче. Я не слышу тебя».

«Я. Люблю…»

«Громче!»

«Я! Люблю! Тебя!» – выкрикнула она и заплакала, бессильно уронив голову на грудь. Словно это признание выпотрошило ее, вывернуло наизнанку. Она вся сжалась внутри, она стала похожа на скомканный, никому теперь ненужный клочок бумаги. Если его развернуть, можно увидеть торопливый, нервный почерк, нанизавший неровный бисер слепо мечущихся слов на грубую суконную нитку. Почерк, навсегда изменивший ее серую, бесформенную жизнь. Его почерк.

«Моя девочка», – невидимые мужские руки рассеянно гладили ее по голове. В них была и сила, и нежность, и…что-то еще, полузабытое, едва уловимое, как далекая мелодия из детства.

«Ты нужна мне».

Она вскинула голову, глаза раскрылись, впуская в себя темноту. Он никогда не говорил этого. Сегодня – впервые. Что это? Порыв, порожденный их липкой скоропалительной страстью? Обдуманное, выверенное, тщательно взвешенное решение? Что это?

«Ты нужна мне, – настойчиво повторил он, собрав ее волосы, сжав их своими пальцами, как спутанные нити бездушной размалеванной марионетки. И добавил, выделяя черным курсивом каждое слово: «Ты нужна мне ЗДЕСЬ».

Она молчала, стиснув зубы до скрипа, зажмурившись от страха. Страх обхватил ее шею своими ледяными пальцами. Он держал ее крепко, он прорастал сквозь кожу, разрывал ее изнутри колючими ядовитыми стеблями. Она не знала, что ждет ее там, по ту сторону. Она боялась этого. Она не хотела этого. Или… хотела?

«Так ты согласна?»

Он торопил ее. Подталкивал в спину к самому краю. Зачем? Зачем он торопит ее? Зачем он давит?

Кровь застучала в висках, ладони вспотели. Она будто провалилась в глубокую яму, и земля, мягкая, напитанная дождем, обступала ее со всех сторон, теснила вглубь, настойчиво лезла в глаза, плотными комьями забивалась в рот, лишая возможности видеть. Возможности сделать вдох.

«Нет!» – изо всех сил закричала она, отталкивая его от себя, собрав все свои силы в это яростное отторжение. Рывком захлопнула крышку ноутбука. Прижала к себе ворох разбросанной по полу одежды, пытаясь согреться. Пытаясь спастись.

Руки исчезли. Голос растворился в тишине опустевшей комнаты. Стены медленно плыли вокруг нее, как будто она находилась в центре чужой холодной планеты. Пустой. Неприветливой. Глухой и безжалостной. Безжизненной, как напоенная зноем пустыня. Имя ей – Одиночество.