Анна Медь - Мутация

– Подожди, еще есть двое суток, – так же тихо ответила я ей со слезами на глазах.

– Лучше уж сразу, чем ждать и считать часы.

– Мамочка…

Я села на пол, обняла ее колени и заплакала. С одной стороны я понимала, что иного пути нет, но в душе, несмотря ни на что, трепетала слабая надежда. Вдруг что-то изменится за это время, вдруг врачи найдут какой-то другой способ помочь тем, кто не может измениться в силу возраста?

Мама погладила меня по голове так же нежно и ласково, как в детстве.

– Дочка, береги моих внучек. Я свое уже пожила, не переживай из-за меня. И думаю, Анна, сейчас как раз то самое время отдать тебе одну вещь.

Я открыла заплаканные глаза и с удивлением посмотрела на маму. Мама медленно встала, подошла к журнальному столику, сунула руку под коричневую металлическую столешницу и ловким движением вытащила небольшой флакон с пломбой.

– Держи, – протянула она странный пузырек, – и не открывай его до тех пор, пока не будешь уверена, что это единственное средство, которое может помочь. И запомни, пользоваться можно один раз.

Я с любопытством уставилась на серебристый пузырек, напоминающий баночку йода или зеленки.

– Это флакон памяти. Однажды его передала мне твоя бабка, а я сохранила для тебя.

– А чем он помогает?

– Я точно не знаю. Но открывать его можно в самом крайнем случае.

– Мам, сейчас как раз такой случай, давай откроем.

– Нет, Анна. Береги для своих дочерей, их жизнь важнее, – ответила мама строго и показала пальцем на незаметную кнопочку на пузырьке, которая была встроена с левого бока.

Мама нажала на нее, и пузырек тут же изменил форму. Теперь уже на теплой ладони лежал красивый кулон в форме сердечка. Мама сняла с себя цепочку из калифорния 252, подаренную ей мужем на свадьбу 50 земных лет назад, продела в ушко кулона, и цепочка оказалась на моей шее.

– Все, мне пора. Только не провожай. Ты же знаешь, я не люблю сантименты.

Конечно, мама была права. Не стоило ее провожать и продлевать минуты мучения для обеих. Но я все равно поступила по-своему. Дождавшись, пока она отойдет от дома, осторожно выскользнула из двери и направилась следом. Мама шла медленно, не оглядываясь, наверняка чувствуя мой взгляд своей прямой спиной. Лишь изредка она поднимала голову к темному небу, будто пытаясь запомнить его холодное безмолвие и равнодушие.

Возможно, днем прощаться с планетой, на которой провел всю жизнь, и правда, сложнее. Ведь были здесь и радостные моменты, особенно до того дня, как правительство обязало население платить за воздух, за защиту от радиации, за чистую воду, за возможность рожать, оставляя ребенка себе, и многое другое.

Тогда-то случился первый бунт. Мама рассказывала, что правительство для подавления бунта в тот год впервые пошло на жесткие меры, чтобы надолго приучить народ к повиновению. С нескольких районов планеты, где было больше всего недовольных, сняли защитный купол, нейтрализующий повышенный уровень радиации. Миллионы человек сильно облучились, сотни тысяч погибли сразу, десятки тысяч скосили серьезные заболевания. Мой отец потом говорил, что нет смысла искать справедливости. Простые граждане хотят жить, а не бороться с тем, кому явно проиграют.

Следующие 30 лет люди боялись сказать что-то против управляющих лиц, и бунтов больше не было. Лишь 10 лет назад какой-то борец за справедливость из нашего городка решил выступить против правительства. После его выступления на площади наказали весь город. Правительство перекрыло доступ кислорода на несколько часов. У кого не было собственных сэкономленных запасов кислорода, погибли. Мы с мужем тогда прятались в подвале дома и в течение двух часов по очереди дышали с помощью кислородного баллона. Второй отдали моей маме.

Наверное, мама вспоминала свою жизнь по дороге на эвтаназию и сожалела о том, что приходится завершать ее вот так глупо, согласно пункту 2 правительственной памятки для населения.

Вдруг я увидела, что слева к маме приближается какой-то мужчина. Потом еще одна женщина, потом еще. Наверное, это тоже заболевшие, которые покорно шли на эвтаназию. Минут через пятнадцать рядом с мамой шагали уже около полусотни мужчин и женщин. Некоторые, судя по походке и одежде, были моими ровесниками. Неужели мне тоже скоро придется отправиться туда?

Неожиданно я почувствовала, как прохладный ветерок подул со спины. Я оглянулась. Но ветер сразу же стих. Ничего подозрительного не было.