Александр Лозовский - Аномалия

Коньяк помогал сохранить трезвость ума. Он решил проверить немедленно, а был ли мальчик, в смысле – Бочков. Встал, открыл дверь и спросил сидящую ближе к нему Рену:

– Бочков ушел?

– Ушел.

– С пальцем?

«Девочки» дружно рассмеялись.

– В смысле – без!

– Вы, Валентин, как в воду…

Он закрыл дверь. Значит, либо это правда, либо галлюцинации продолжаются. Посоветоваться бы. Чтоб человек посмотрел со стороны. Может, он действительно слишком много внимания уделяет чепухе. Хотя не только это. А сны? Нет, основания для беспокойства имеют место быть.

– Имеют место быть, – повторил он вслух. Прозвучало солидно. Сосуды определенно расширились.

И главное – чтобы об этом не узнали, особенно дома. И тут, на работе. Сознание, что рядом… скажем… не совсем нормальный человек, создает напряжение.

Сашка! Сашка – это кладбище моих секретов. Надежней сейфа!

С Сашей Гулько Валентин просидел за одной партой со второго по седьмой класс, пока их не рассадили по росту. Саша отправился в первые ряды, к маленьким. Его профессия – журналист – позволяла быть в любое время в любом месте.

Валентин позвонил ему и предложил встретиться в кафе рядом с его домом в двенадцать часов.

– Припекло?

– Припекло.

– Буду.

Валентин решительно поднялся, с сомнением посмотрел на бутылку – нет, хватит. Поставил ее в шкаф. Позвонил Николаичу, извинился, сказал: «Что-то съел не то». Закрыл ноутбук, взял сумку и вышел.

– Девочки, скажите Ирине, что я сегодня не вернусь.

– Вы на машине? – удивленно спросила Рена, наверно, почувствовала запах коньяка. С этим очень строго!

– Нет, оставлю на стоянке. До завтра.

Остановка автобуса была на трассе, туда нужно было пройти какое-то расстояние, не пять-семь минут, как писали в рекламе квартир, а пятнадцать-двадцать, потом спуститься по ступенькам. Там, как и писали в рекламе, были и магазины, и кафе, рестораны, аптеки. Вроде действительно недалеко, но и не рядом, да еще туда под гору, а обратно наверх – за всякой мелочью не находишься. А в новостройках – жители правы – об инфраструктуре никто не заботится.

Львовский автобус был хорош. Прежде всего – удачный маршрут, есть остановка в полутора кварталах от дома. Правда, будет немногим меньше часа езды, но на машине было бы еще больше. И сиденье в автобусе удобнее, и рулить не нужно, и амортизация лучше. И выпить можно! Зачем они мучаются, частные собственники? Инерция мышления. Жаль, что не взял планшет, нужно носить в сумке, подумаешь, триста граммов. А тут для него специальная рамка на спинке переднего кресла и подлокотник с покрытием, для мышки. Добрая половина пассажиров сидела в наушниках и с планшетами – прогресс!

Ладно, ему есть о чем подумать без Интернета, хотя, может, неплохо бы и отвлечься, не впадать в истерику. Может, еще обойдется. Бывают и не такие совпадения – впрочем, это утешение его по-прежнему не очень убеждало. Он вспомнил о снах, которые преследуют его после… да, пожалуй, после гриппа. Один на всю ночь бесконечный и бессмысленный фильм, с повторяющимися эпизодами и одними и теми же действующими лицами. Если он просыпался, то потом этот же сериал продолжался. Трудно было понять, с какого места, как поймешь, если нет ни смысла, ни содержания, ни экшена. Но фильм тот же, и он непременный участник. Именно повторение и бессмыслица угнетают. Валентин где-то вычитал, в серьезных источниках, что такие сны – это тревожный сигнал состояния психики. И, кстати, потом он у знакомого психолога – как бы невзначай – поинтересовался, тот был еще более категоричен.

Нужно с Сашкой поговорить. С ним только одна проблема: он заглядывает жене в глаза и даже виляет хвостом, но, если попросить, не расколется. Он секреты держать умеет. Да их у него и у самого полно. В этом журналисте и по совместительству неплохом, хоть и не раскрученном писателе противоречий на двух-трех нормальных людей хватит. Ну вот, к примеру, при таком подобострастном отношении к Любе он вполне может забежать налево, при этом не колеблется, не сомневается ни до, ни после. На вопрос, не боится ли погореть, отвечает: «Боюсь, еще как боюсь, я очень боюсь ее потерять, а если проколюсь – тебе известен ее характер! Но без опасности нельзя почувствовать жизнь. Ты знаешь, что сказал Вольтер? “Человек рождается, чтобы жить в судорогах беспокойства и летаргии скуки. Третьего не дано”».

Саша был человеком начитанным. Он и в журналисты пошел, чтобы испытывать судороги беспокойства. И острый язык приносил ему дополнительные ощущения. Его даже в дом ближайшего друга со второго класса не пускали больше года. Это случилось не так давно, на каком-то дне рождения Валентина, тогда, когда его мать Софья Михайловна жила еще на Гоголя, была еще Лавровой и пока не ушла к новому мужу. А его отец тогда уже жил в Польше. Приятный вечер приближался к концу, когда гости стали обсуждать, на кого похож Валентин. Это было нелегкое задание, потому что скорее у Нины было сходство с Софьей Михайловной: и внешне, и рост, и фактура – их часто на улице подозревали в родстве. А отец Григорий Петрович был среднего роста, крепкий, плотный, довольно светлый русак, чьи мускулы мало-помалу переходили в жирок.