Алексей Тестон - ШАР

– Есть дело, – дед помолчал. – Есть дело. Только ты не подумай, что я рехнулся. Мне, конечно, на том свете давно прогулы ставят, ещё, как бабка моя померла. Но пока соображаю, что к чему. А в последнее время что-то совсем себя плохо чувствовать стал. Поэтому тебя и позвал.

– Ты что помирать собрался? Брось, ты ещё меня переживёшь.

– Чушь не мели. Тебе, Мишка, ещё срок тянуть, а мне уже за девяносто. Пора бы. Слушай, что скажу. А то устану. Я теперь быстро устаю. Чай будешь?

– Не спасибо, у меня минералка в машине.

– Как хочешь, – дед снова помолчал, собираясь с мыслями. – В общем, хочу я отдать тебе одну вещь. Странная вещь. Никто не знает, что она у меня есть, даже жена не знала. Под столом в ящике, достань.

Мишка нагнулся под стол и вытащил оттуда старый ящик, накрытый каким-то тряпьём. Внутри оказался абсолютно правильной формы и идеальной поверхности тёмный непрозрачный шар.

– Что это?

– На стол положи.

Мишаня потянулся к шару, но отдёрнул руку.

– Он тёплый.

– Не бойся, он всегда тёплый.

Мишка осторожно поставил шар на стол, удержал, чтобы не скатился, обернулся на деда.

– Эту штуку нашёл мой дед, ещё до революции. Он тогда в шахте работал, уголёк добывал. Вынес его в мешке и никому не показал. Решил, что это очень ценная штука, хотел продать подороже. Но боялся, что с ценой пролетит или, отберут, когда узнают. Межевался долго, что с ним делать, а потом первая мировая началась, потом гражданская. Не до шара стало, лежал он себе в сарае и никого не трогал. Когда отец мой, твой прадед на войну с немцем ушёл, это уже во вторую мировую было. Я с мамкой к деду в деревню перебрался. В городе совсем со жратвой плохо было. А колхозе, как никак, перебивались: рыбалка ещё, скотина своя. Мне тогда четырнадцать было, хозяйство тащил всё и в колхозе как взрослый работал. Молодой был, здоровый, как ты, – дед улыбнулся, вспоминая что-то из своего прошлого и надолго замолчал.

Мишка подождал, глядя как дед перебирает сухими губами, кашлянул.

– Ах да. Так вот. Отец мой не вернулся, мать померла с горя, да и надорвалась она. Фашист он из всей страны жилы вытянул. Мы с дедом вдвоём остались. Я как-то задумал сарай починить, стал хлам оттуда доставать и нашёл эту штуку. К деду пристал, а он сам ничего толком не знает. Сказал, что теперь он ему не нужен, что мне решать, что с этой штукой делать. Я хотел сначала его в органы отнести, да дед отговорил. Потом я и сам не хотел, боялся. Вдруг придумают, что. А выкинуть этот шар мне жалко было. Так я его обратно в сарай и принёс, но всегда про него помнил. А потом, когда свой «Москвич» купил, не знаю, что меня бахнуло, даже не помню, как это было, но к шару я два провода с аккумулятора прицепил. Представляешь, зарядился мгновенно. С тех пор я его пользовал. Но так никому и не сказал. Не знаю почему. Надо было советской власти отдать. Что с ним делать тоже не знаю, теперь это твоё наследство.

– Дед, я не механик и не электрик. Куда я его подцеплять буду?

– Не знаю, Мишаня. Решать тебе. Я на своей колымаге давно не езжу. Ты бы, кстати, продал бы её. Хоть на металлолом.

– Возиться с ней больше. Проще задаром отдать.

– Дело твоё. А шар забирай. Помру того гляди, вдруг кто найдёт.

– Может его в научный институт отвезти? Штука странная, надо в интернете порыться, поискать. Может это кристалл древний? А может он кучу денег стоит. Так тогда сам кино снимать начну, и спонсоров искать не надо.

– Понесло, понесло. Кино он снимать будет, скоро последние штаны снимешь с твоей зарплатой.

– Опять началось!

– Всё. Устал я. Пойду, лягу, – дед встал. – Сиди. Я сам. А про шар этот сразу никому не болтай. Подумай. Может, и вправду денег заработаешь. И к матери заедь.

________

Полдень. Город. Машина Михаила останавливается у подъезда типовой пятиэтажки. Михаил выходит из машины, достает ящик, в это время начинает звонить телефон. Михаил одной рукой удерживает ящик, другой достаёт телефон, ногой закрывает дверцу машины, у него не получается.

– Слушаю! – Михаил ставит ящик, открывает дверцу машины, захлопывает, одновременно говорит по телефону и достаёт брелок с ключами. – Я же предупредил, что меня сегодня не будет. Пётр Иванович, я вам вчера говорил. Какой бардак? Там всё готово. К пяти подъеду. Если получиться раньше.

Всё это время Мишаня пытался поднять ящик, но не получалось.

– Чтоб тебя, козлина, – выругался Михаил, убирая в карман телефон, поднял ящик и зашёл в подъезд.

В однокомнатной квартире, отдающей настоящей холостяцкой берлогой, с разбросанными носками, банками из-под пива по углам и паутиной на потолке, Мишаня оставил ящик под столом с компьютером своей комнаты и снова взялся за телефон.