Владлен Лядский - Усилители смысла

Бумага быстро отслоилась и он её выплюнул. Хотелось бы в урну, но такого зверя не было поблизости. Конфета медленно рассасывалась, неохотно расставаясь с мятным вкусом, с помощью ментола наполняя рот ощущением прохлады.

Смотреть вдаль надоело, и он стал смотреть прямо. Громадная площадь перед обелиском. Без единого признака скамейки. Дальше площадь сужалась, становясь ступенями, уложенными в три уступа.

Ступени длились ещё какое-то время и обрывались в асфальтовую дорогу, сжатую между двумя высокими тротуарами. Из-за странного отцвета плиточного камня, издалека казалось, что две длинные прямые гусеницы медленно куда-то ползут.

Идти по гусеницам не хотелось. Поэтому он повёл глазами вправо (влево холм круто забирал вверх). Вдали озеро продолжалось по прямой, ближний же край сначала шёл также, но потом изгибался и уходил куда-то за холм. Потом, метров через пятьдесят, край вновь появлялся, становясь выгнутым песчаным берегом, потом резко загибающимся в перпендикуляр.

Ещё дальше торчало несуразно высокое и основательное здание, больше похожее на короткий толстый болт с частой большой резьбой. Торчащие на крыше антенны впечатления не портили. Дальше вид терялся в мареве, но очертания намекали на жилые несколькоэтажные здания (он был в этом уверен) густо-зелёного цвета.

Впереди город словно накрыло песчаным туманом – он не мог различить ничего дальше противоположной бетонной набережной. Хотя вроде марева не было – воздух не дрожал, и облака как от песчаной бури не было. Просто глаза вдруг перестали наводиться на резкость.

Пятый поприщуривался, но это не помогло. Разве что на периферии правого глаза что-то задвигалось. Он перевёл взгляд туда – у самой границы нечёткости над землёй приподнималась узкая вытянутая машина. Повиснув на уровне второго этажа, машина развернулась к нему затуплённой стороной и уплыла вглубь города.

Пятый потряс головой – воздух не принёс никакого шума. И он никогда не видел таких машин – чёрных, плоских и угловатых, будто сложенных из двух треугольников.

В голове загудело, в глазах поплыли ослепительные цветные пятна. Он прикрыл голову рукой, второй нащупывая фляжку, вслепую отвинтил пробку и сорвал фляжку с пояса, выплеснув содержимое на руки.

Вода смочила короткие волосы, противными тёплыми струйками потекла за шиворот, в висках заломило. Сердце бешено билось об рёбра, голова кружилась, но дурнота постепенно проходила.

Он натянул капюшон и повесил фляжку на место. Пояс, как обычно, изгибался и не собирался подлезать под жёсткий зажим. Каждый раз он хотел отжать его плоскогубцами, но каждый раз забывал. Сейчас вот лезть, на солнцепёке, после теплового удара – тоже не время… скрипнув зубами, он всё-таки впихнул ткань под металлическую полоску.

Под капюшоном начало преть, и Пятый откинул его обратно. Вытер мокрую ладонь о куртку и провёл тыльной стороной под носом. Следов крови не осталось – видно, на этот раз обошлось без кровоточащего носа.

Стоять так, дожидаясь второго удара, было глупо. Надо было спускаться туда, где более прохладно. Но спускаться по широченной – метров десяти в поперечнике, лестнице из белых плит, почему-то не хотелось. Как-то слишком парадно для скромного него.

Идя вдоль невысокого парапета, окружавшего площадку с обелиском, он заметил, что справа вплотную к ограждению походит вымощенная красным гранитом прогулочная дорожка. Словно созданная для променада, она упиралась в этот ненужный бетонный пережиток. Или его воткнули специально, чтобы не след было всяким тут.

Пожав плечами, он взгромоздился на ограждение, перенёс ноги на другую сторону, спрыгнул на дорожку и пошёл, оставив позади размышление о столкновении двух несуразных стилей.

Дорожка шла странно, как-то наискось холма, закруглённо меняя направление вверх-вниз: прекрасно подогнанная плитка и длинные, метра в три, низкие ступеньки скрадывали ощущение переменчивой высоты.

С дорожки открывался неплохой вид на город – за противоположным берегом озера угадывалась прогулочная аллея, за ней берег ещё поднимался, и ещё в отдалении стояли дома какой-то старой, ещё советской раскраски. Цвета не были неприятными, но сейчас так уже не красили.

Дорожка несколько раз раздваивалась, он каждый раз шёл по нижней части, опускаясь всё ближе к озеру. Но дорожка отказывалась вести вниз, ей нравилось опоясывать холм, подсовывать укромные, вдавленные в холм уголки с низкими широкими скамейками, оставлять неприметные тематические урны и площадки для обзора. Она была создана для долгих неспешных прогулок в выходные и праздничные дни солидных взрослых людей с семейством…