Сергей Гатаулин: Переговорщик

– Хватит землю без толку рыхлить, – улыбнулся наш боевой командир и добавил, кивая в сторону мертвых тел. – Молодца, новобранец! Так держать!

– Рад стараться! – выпучил глаза удивленный Зум.

Он ждал наказания и, обрадованный похвалой, безуспешно пытался втянуть выпирающий живот, очень похожий на походный рюкзак, только одетый не на ту сторону. Со спины, впрочем, Зум также не казался особо поджарым.

Молодчага наш майор – суров к врагам и справедлив к подчиненным.

Ведь зачем мы здесь?

Чтобы гнусь заразная не передавала свои вирусы здоровым людям. Не прорвалась, значит, в ряды добропорядочных сограждан. В наши ряды, то бишь. С этими гадами только так и нужно, а то они на такое способны…

Сам я, конечно, не видел, на что они способны, но вот слышал не один раз. Случаев много, а еще больше рассказчиков. Не люблю я, правда, болтунов. Но порой так трудно разобрать, кто из них кто – кто врет, а кто правду говорит. В голову ведь не залезешь.

Недавно приходил к нам один такой сказочник, Вонючка – с соседнего, Беляевского кордона. Притащился уже под утро. Без сил, весь в крови, как со скотобойни. Руки трясутся, автомат дымится, язык заплетается, глаза навыкат.

– Ночью, – говорит, – когда застава спала, проникли два десятка вичей за нашу колючку и всех заградителей шприцами – раз! Двоих, что помоложе, утащили с собой в подземку. Видимо, чтобы насиловать потом. Мужиков эти твари больше жизни любят. Извращенцы! Что с них возьмешь? За это их бог руками генерала Кожемякина и наказал, – рассказывает Вонючка, а сам руками за пазухой елозит, словно проверяет что-то.

Сержант Ус, стоявший неподалеку, нахмурился, подошел к герою, взял за грудки, да как встряхнет.

– А ты об кого так ствол нагрел, поганка, коли их всего пару десятков было? – рявкнул свободный охотник. – Со шприцами! – кривляясь, передразнил он Вонючку.

– Может, и больше, – выдавил Вонючка, для пущей убедительности выпучивая глаза. – Я что, их считать буду? А насчет шприцев – это ты зря улыбаешься. Сам знаешь, что оружие у них не хуже нашего. Кое-как отбился, – Вонючка в очередной раз пошарил рукой под заляпанной кровью курткой.

– От больных со шприцами? – зло прошипел Ус.

Он не переставал встряхивать очумелого рассказчика, словно ожидал, что из того посыплется правда, или то, что спрятано за пазухой.

Вонючка безвольно, как тряпичная кукла, замотал головой из стороны в сторону.

– Когда поняли сволочи, что не взять им меня, под землю рванули. Знают, твари, что там их преследовать не станут. Оно и понятно. Кто же в здравом уме сам в подземку полезет?

Ус скривился, бросил Вонючку на землю и брезгливо отряхнул руки, словно к дерьму прикоснулся.

Зло меня взяло.

– Трепло! – кричу. – Как два десятка никчемных задохликов могут одновременно полусотне обученных бойцов шприцем кровь ввести?

Заерзал Вонючка, заюлил, как змея на раскаленной сковородке.

– Они, тех, кого не успели уколоть, тут же пристрелили, – завопил он, и почему-то спрятал глаза.

Глянул я на Уса в надежде получить подсказку, а он, гад, отвернулся. Изображает, что потерял интерес к разговору – опустился на мешок и устало глаза прикрыл. Дремлет.

– А что стало с теми, кого они укололи? – повернулся я к Вонючке.

Краем глаза вижу, командир приближается, а взгляда от Вонючки оторвать не могу. Что-то странное с ним происходит. Побледнел, трясется, окровавленные руки сжимают автомат до синьки. Смотрю на побелевший указательный палец, вижу, медленно к спусковому крючку тянется.

Ах, ты, сучара! Это же ты… своих. Что же, думаю, вы не поделили? А сам медленно автомат из-под локтя тяну. Шаг в сторону.

– Отставить! – крик майора расколол тишину.

Сбоку Ус закряхтел:

– Оставь ты это дерьмо, пока он от страха и тебя не шлепнул. Страшны не герои в рядах противника – страшны трусы в своих.

– Разговорчики! – майор уперся тростью в грудь вытянувшегося во фрунт сержанта Вонева. – Боец, зааа мной! – Рявкнул. Повернулся и, не оглядываясь, двинулся к штабу.

И больше мы Вонючку не видели. Зато очень скоро услышали о назначении командиром Беляевского гарнизона лейтенанта Владимира Вонева. Лейтенант и командир гарнизона. За проявленную, значит, доблесть. Вот такой вот компот получается. Герой, говорите. Не знаю, может оно и так, может, бывают особые случаи, когда нужно и своих, и заразных, для пользы общего дела, но… должен же быть какой-то порядок, какие-то правила. А может быть, правду говорил Вонючка? Я тоже ненавижу заразных, терпеть не могу, всех бы… особенно тех, кто на поверхность рвется любыми путями.