Андрей Звонков - Работа над ошибками

Я прорывался к скамье подсудимых. Светлана ухватилась за мою куртку и двигалась следом.

Юрка на слова адвоката криво усмехался.

Я ждал, пока он выйдет из клетки. Охрана исчезла. В зале было холодно, видимо нарочно не топили, чтобы судья и присяжные не затягивали заседание. Я локтями распихивал скучающих «любителей крови» и журналюг, которые комментировали решение перед небольшими камерами, закрепленными прямо на выносной штанге, прикрепленной к шлему с логотипом своих каналов.

Вранье, типа «Нет доказательств, что ему заплатили, но, мы-то с вами знаем, как это обычно бывает…» – лилось из поганых ртов этих искателей сенсаций. Один набрался наглости и крикнул в сторону Свиридова:

– Признайтесь, сколько вам заплатили эти люди за разглашение врачебной тайны? Они предлагали с вами поделиться наследством? Это вы им предложили или они вам? Теперь уже можно не скрывать. Суд не станет менять свой приговор. Расскажите!

Журналисты развернули камеры на Юру, ожидая скандала, брани или драки. Им очень хотелось жареных событий! А что может быть лучше драки в суде? Бывший врач-психопат накинулся на хама-журналиста! Больше всего их волновали не люди, не врач, которому только что по закону сломали жизнь, не пациенты, которых загоняют в приюты для доживания, организовав целый бизнес, выкачивания последних деньги из пенсионеров и инвалидов. Их волновал рейтинг! В первую очередь личный рейтинг журналиста-скандалиста. Это шанс в карьерном росте. С недавних времен появился термин «надудеть сенсацию» по фамилии их кумира, который мог из пальца высосать любую новость, повернув под неожиданным углом любые, даже самые банальные события. Лишь бы поскандальнее, не думая о морали и личной жизни людей. Их кредо – беспардонность!

Наконец, Юра пробрался ко мне, потому что нам со Светой двигаться навстречу потоку людей, выходящих из зала, было уже невозможно…

Он не повелся на провокацию и подлюги-журналюги сразу потеряли к нему интерес. Еще один неудачник. Это скучно, если неудачник не скандалит и дает повода к скандалу. Сдавшийся неудачник – никому не интересен. Сенсация не получилась, придется выжимать капли из отснятого во время процесса материала. Хорошо, хоть, что у нас не запрещают съемки в здании суда, а только в зале во время слушанья.

Светлана повисла на Юриной шее, заливая воротник слезами.

– Жить мы где теперь будем?

Юра молчал, видно было, он подавлен и в шоке от приговора. Но, собран, и непременно что-нибудь придумает. А пока он только целовал жену и гладил ее, успокаивая.

Свидетели – родственники умершего от рака человека, отводили глаза, постепенно исчезали из зала суда. Совесть еще не покинула окончательно их сердца? Возможно, что они сами не ожидали того, как развернется их подлость по отношению к врачу. Все, что сумели добиться – спасти квартиру.

Несколько журналистов продолжали съемки репортажей для своих телеканалов. У осужденного больше никто не спешил брать интервью.

Журналист канала «Град» пытался расспрашивать инициаторов скандального дела, родственников умершего больного раком, довольны ли они результатами, удалось ли им получить долю умершего в качестве наследства? Родня хмуро отмалчивалась и пыталась поскорее улизнуть.

За время, что моего друга содержали в следственном изоляторе, он немного похудел и отрастил рыжую щетину на впалых щеках.

– Юрка, поздравляю. – Обняв его, сказал я. – Все-таки не на поселении. А работу найдешь. Хотя, может быть стоило воспользоваться правом на трудоустройство? Судимость не лучшая характеристика для работника, но предписание ФСИН – гарантия, что возьмут хоть и не квалифицированную, но на работу.

– Спасибо, Леха, спасибо, ты – настоящий друг, – Юрка снова усмехнулся, – не представляешь себе, как я рад тебя видеть. И трех дней за решеткой, вот так хватило, – он провел кончиками пальцев по горлу. – А какая разница? На поселении или в Москве? Специальность-то врача для меня закрыта. Теперь только если рабочим на стройку или на мусорном заводе сортировщиком. Это хорошо, если возьмут. Сам знаешь, квоту на мигрантов заменили квотой на москвичей. Да, жить теперь будет негде. В хостел временно переедем, поживем в общаге пару недель.

Да, с жильем туго. Никто не приютит. Любому филантропу придется налог платить за предоставление жилплощади. Даже если с постояльца не брать ни копейки. Налоговая через месяц пришлет счет по среднесдельной цене. Благотворительность за свой счет для благотворителя, но государство терять денег не хочет. Как узнает? Легко, эльки отслеживаются даже дверными проемами в подъездах.