Игорь Самойлов - Врата небесные. Архивы Логри. Том I

С потолка свисали две огромные хрустальные люстры со множеством ламп. Люстры горели, несмотря на дневное время. На окнах были тяжелые плотные шторы, бордовые, с золотыми и зелеными вышитыми узорами. Шторы были открыты. За окнами виднелся внутренний дворик. Там цвели огромные маки и еще какие-то синие цветы, похожие на незабудки.

Колокольчик смолк. Петр Иннокентьевич Створкин, улыбаясь, стоял у массивной широкой лестницы, по-видимому, ведущей на второй этаж.

– А вот и наш молодой рыцарь, – сказал он, приветливо подмигивая и протягивая мне руку для пожатия, – приветствую.

– Здравствуйте, Петр Иннокентьевич, – вежливо ответил я, протягивая в ответ свою руку, – почему рыцарь?

– Ах, словесные изящества старого человека, не обращайте внимания. Прошу, – Створкин сделал приглашающий жест, показывая на лестницу.

– Красиво тут у вас…

Ступеньки были покрыты плотным толстым ковром темно-синего цвета. Каждой ступеньке соответствовал свой символ, что-то среднее между иероглифом и буквой, вытканный на полотне ковра.

– Да, красиво, – согласился Створкин, – все настоящее, не новодел. Прекрасное искусство благородного и изящного общества. Ну а нам досталось по наследству.

Поднимаясь по лестнице, я обратил внимание на большие картины в массивных позолоченных рамах, украшавшие стены. Внешне они производили впечатление очень-очень старых. Это были холсты с потрескавшимися от времени красками; но то, что на них было изображено, напоминало совершенно фантастические постмодернистские пейзажи. Буйству воображения их создателей позавидовал бы и Сальвадор Дали. Не только Босх безумствовал в прошлом, оказывается…

На одной картине были нарисованы здания странной ломаной архитектуры, отбрасывающие абсолютно невообразимые тени под несколькими разноцветными то ли лунами, то ли солнцами. На другой был изображен райский сад, а может быть, зоопарк с неведомыми земной науке животными и птицами.

– Интересные у вас картины…

– О! Вам понравилось? – обрадованно воскликнул Створкин. – Тогда я покажу вам всю коллекцию как-нибудь.

Кабинет Петра Иннокентьевича представлял собой открытое пространство всего второго этажа с массивным столом из темного дерева и таким же массивным стулом с высокой спинкой в окружении книжных шкафов. Рядом стояли накрытый чайный столик с низкими удобными креслами. На столике были электрический самовар с заварочным чайником и корзинка с конфетами местного производства «Квартет».

– Я надеюсь, вы не откажетесь от чая? – улыбаясь, произнес Створкин. – У меня он особенный, вам понравится.

– Конечно, Петр Иннокентьевич, с удовольствием, – ответил я, рассматривая пухлые тома за стеклянными дверцами книжных шкафов.

Он налил мне чай, потом – себе, затем перекрестился, глядя в угол, и пригласил сесть. Я мельком взглянул туда, куда он смотрел, и заметил две большие иконы с горящей лампадой в правом верхнем углу на подставке. Комната наполнилась ароматом свежезаваренного чая с нотками цитруса, чабреца и чего-то еще. Попробовав чай, я отметил про себя, что Створкин не обманул. Он действительно был изумительно вкусным.

– Слушайте, ваш чай – это просто шедевр! – не удержался я после очередного глотка.

– Оригинальная специальная смесь из Корнуэлла. Личный подарок Эдельвейс, – мягко улыбаясь, сказал Петр Иннокентьевич.

Сначала я не понял эту фразу. Но имя… повергло меня в растерянность.

– П-простите, кого? – заикаясь пролепетал я.

– Вы не ослышались, мой друг, это действительно подарок Эдель вашему покорному слуге. И… я понимаю, как это, должно быть, странно звучит, но вы здесь потому, что она выбрала вас.

– Кто выбрал, для чего выбрал? – слова неосознанно сорвались с моих губ. – Петр Иннокентьевич, ради бога, перестаньте меня разыгрывать. Кто вы на самом деле?

На мгновение меня посетило ну очень странное (и неприятное) ощущение. Вроде бы как кто-то могущественный со мной играет в странную игру.

– Я – Проводник, – просто ответил Створкин.

– Кто?.. – начал я и осекся. Мне показалось – хотя в тот момент я был в этом уверен, – что я увидел на груди Створкина изящную цепочку с огромным фиолетовым камнем размером с перепелиное яйцо, в оправе из камней поменьше, скрепленных между собой тончайшей серебряной нитью. Секундой позже Створкин чуть развернулся, и на его строгом старомодном костюме уже ничего не было. Странно, но это меня разозлило. Не хватало мне еще галлюцинаций.