Игорь Самойлов - Врата небесные. Архивы Логри. Том I

Белоснежный плащ с рассыпанными по нему полыхающими каплями искристого света, что был на ней, отразился каким-то прекрасным ореолом, который обрамлял ее непостижимую красоту. В платиновых волосах притаилась маленькая бриллиантовая диадема с большим фиолетовым камнем.

Рядом с ней сидел невысокий странный человек в темно-зеленом плаще с повязанным по-детски шарфом. Странным было выражение его абсолютно не запоминающегося лица. Словно он был не человек, а механическая кукла, полностью лишенная мимики. Впрочем, он-то смотрел на меня внимательно. Словно пытался запечатлеть мой облик в своем сознании навсегда. Такое ощущение у меня возникло.

Первый шок прошел, и я заметил, что Леди смотрит не на меня. Она смотрела на Анастасию. Заинтересованно, с легким удивлением и даже с чуть улавливаемой улыбкой. Анастасия, замерев, смотрела на нее. В ее глазах читались нескрываемое восхищение и какой-то детский восторг.

А у меня… у меня было то же самое. Так бывает, когда встречаешься с чем-то действительно прекрасным, настоящим. Это состояние длилось какое-то время, пока я вдруг не почувствовал странное пощипывание, словно от электрического тока, в нижней части шеи. Потом это легкое ощущение превратилось в чувство тяжелого ожерелья, давящего на шею и грудь.

Я автоматически опустил глаза, чтобы посмотреть, что там. Но ничего не увидел, и ощущение практически сразу же исчезло. Когда я поднял глаза, напротив нас были только пустые столы и стулья. Камин горел. Анастасия смотрела туда же, куда и я за секунду до этого. Я тронул ее за плечо, она повернулась ко мне, и в ее глазах я увидел медленно гаснущие фиолетовые искорки.

– Ты тоже это видела, – с облегчением выдохнул я.

Есть у нас в Тюмени между улицами Республики и Ленина небольшой скверик. Официальное его название – сквер Немцова. В недавнем прошлом его благоустроили, сделали дорожки, поставили фонари, и стало очень даже прилично. Туда мы с Анастасией приехали в некотором оцепенении от случившегося. Мы сами не понимали, почему нас потянуло именно сюда.

Сейчас я, пожалуй, уже кое-что понимаю. Но только кое-что. А тогда мы были под впечатлением от встречи с Эдельвейс. С другим миром. Для людей, все так же привычно спешивших по своим делам, ничего не изменилось, но для нас… изменилось все. Нам словно приоткрылась узенькая щель двери, ведущей в неведомое ранее пространство.

Скверик встретил нас заснеженно. Огромные лиственницы нависали над дорожками, и, несмотря на то что территория была небольшой, у нас – по крайней мере, у меня точно – возникло ощущение, что мы попали в совершенно другой город.

Я впервые увидел (или почувствовал?) особенность этого места: с одной стороны были жилые дома, старые пятиэтажки-хрущевки, а с другой – храм Симеона Богоприимца. Невысокое здание с домовым храмом, построенное в конце XIX века меценатами для сиротского приюта.

Помню, как отчетливо проявилась мысль о том, что будто профанное и сакральное соединились здесь непостижимым образом, сочетавшись с переходом-сквером между открытыми пространствами улиц.

Мы выбрали скамейку, стоявшую уединенно и поодаль от центрального прохода. Сели. И инстинктивно оглянулись вокруг.

И вот как же странно – словно внезапно пришедшее ощущение дежавю: зазвенела в сознании особенность момента – вокруг никого не было. Ни одного человека. Хотя это переход в центре города. Мы были одни. Вроде бы. Но мы явственно чувствовали, что это не так. Что есть нечто вокруг нас.

Нечто невидимое, но реальное. После того как мы увидели Эдельвейс, наше взорвавшееся сознание готово было допустить многое.

Мой взгляд задержался на стройном ряду деревьев, стоявших напротив нас. Между ветвями, почти скрытыми снегом, мне показалось какое-то движение. Может, белки, – подумал я сначала. Вообще они здесь живут. Раньше жили. Но, чуть присмотревшись, я отчетливо осознал, что это точно не они.

Сквозь падающий по-прежнему снег проступили очертания достаточно крупных существ. Как будто бы большие грациозные кошки играли в воздухе. Это было ошеломляюще прекрасно. Хотя длилось это ощущение всего один миг.

А потом я почувствовал на себе взгляд. Нет, не так – ВЗГЛЯД. Будто кто-то невыразимо могущественный и опасный посмотрел на меня. И это было почти так же остро, как и в случае с Принцессой. Я таращил глаза на ветви, хотя больше ничего там не видел. Наконец Анастасия отвлекла меня от этого занятия, тронув мою руку: