Ирина Александрова - Чешуя

Никто на нас не обращал внимания, ни чешуйчатые, ни проплывающие мимо рыбы. Вскоре мы откатили к себе кресло и диван на колесиках. Правда, он был с дырками, из которых что-то торчало, и не особо чистый, но мама сказала, что, накрыв его покрывалом, она сделает его приличным. Мы с Ай подобрали кухонный стол с тремя стульями, и несколько полок.

– Отмою, почищу и все будет как новое, – повторяла Эля.

Целый день мы трудились, как бешенные, и загромоздили все наши комнаты. Вечером родители с усталой радостью сказали: «Ух» и с удовольствием обвели взглядами расставленный по углам улов. Потом мама воткнула флажок с яркой морской звездой в вазу, достала кружки и налила искристую пенящеюся жидкость.

– За нас! И за Океан конечно! Мне, однако, здесь очень нравится, – она обняла мужа, мечтательно потягивая напиток.

Лик был первым из нашей компании, кто попытался стать полноценным океанским жителем. Он как-то сразу нахватался местных выражений и уже через 3 месяца после приезда отправился в самый крупный университет на кафедру физики.

Университет был идеально круглый и огромных размеров. Крыша его терялась в водных высотах. Оконные проемы, сделанные в виде геометрических фигур, запросто пропускали проплывающих рыб. Сколько здесь этажей было непонятно, так как лестницы из темно-голубого, хорошо обточенного, камня обрывались на любом уровне. С них открывался доступ в студенческие аудитории или лекционные залы. Лик зашел внутрь, и его никто не остановил.

– Никакой охраны! – с восхищением подумал ученый и неторопливо пошел вдоль коридора.

Первым делом он начал искать библиотеку или что-то подобное, чтобы узнать, как же сохраняются знания в этом мире. Чтобы разгадать загадку, Лик осматривал содержимое помещений, которые были связаны лестницами и мостиками. Закрытых дверей не было, и везде казалось одинаково светло. Свет исходил из кораллов. Кое-где в классных комнатах на полу сидели студенты и слушали лектора, у каждого в руках был небольшой, размером с ладонь, предмет, похожий на причудливую с множеством завитков ракушку. На Лика никто не обращал внимания.

Он зашел в большой зал, где рядами до потолка лежали кристаллы. Они мерцали и переливались разными цветами. У стены сидел человек или не человек, а подобие морского конька с горбатой спиной и вытянутым лицом, но размером с человека, и держал в руках прямоугольный камень. Он смотрел на камень, как будто читал что-то и иногда подносил этот предмет к уху, смеясь и качая головой.

– Здравствуйте, – обратился к нему Лик, – я ученый, профессор физики.

Но человекоподобный сначала улыбнулся, затем, разглядев того, кто потревожил его, нахмурился, махнул рукой и отвернулся. Лик пошел дальше и наконец приблизился к ярко освещенному круглому залу, от которого наподобие колесных спиц во все стороны расходились коридоры с пузырьками аудиторий на концах. По всей окружности зала стояли высокие цилиндрической формы стеллажи с одинаковыми пронумерованными папками, сделанными из непонятного материала. Три человека в строгих облегающих костюмах черного цвета стояли за прозрачной перегородкой и деловито беседовали. Их чешуйки отливали холодным безукоризненным серебром.

– Извините, – обратился Лик, старательно выговаривая слова и краснея, – я ученый. Нет ли у вас вакантного места для профессора физики?

Все трое замолчали на полуслове и обернулись. По их лицам прошла легкая волна, стирая спокойное выражение и рисуя напряженное нетерпение. Рты их, однако, раздвинулись в подобие улыбок.

– Вы что-то хотели? – выдавил из себя один мужчина.

– Да, я ищу работу. Профессора, или помощника профессора, или кого-то еще. Можно?

Чешуйчатые продолжали улыбаться и наклоняли головы, вслушиваясь и стараясь понять, чего же добивается этот гладкокожий с неприкрытой лысой головой. Затем тот же человек, который ответил, вероятно он был самый главный, облегченно вздохнул и пообещал пригласить, когда будет необходимость – через год или через два-три года. После чего все про Лика забыли и отвернулись. Воодушевленный вежливой встречей, он сразу же направился в ряд институтов помельче, но везде получил лучезарный отказ.

«Ничего, пробьемся», – сказал себе Лик.

Придя домой, он опять начал ожесточенно натирать кожу огрубевающими мазями.

– Это из-за кожи, – бормотал он, – что же она никак не меняется!

– Пап, привет! – Елик радостный залетел в комнату, – меня перевели в обычный класс, где все местные, мы идем сегодня в парк.