Евгений Сивков - Как опоздать на собственную смерть

– Спустите мне лодку! – выкрикнула Леля.

– Спустите лодку этой истеричке! – приказал капитан.

– Я вас очень прошу, объявите по рации, скажите им, что еще не поздно, что они могут спастись и уехать со мной.

– Мадам, мы этого не сделаем. Они еще не все перевели нам деньги, – рассмеялся миллионер. – К лодке вас сопроводят!

– И меня тоже, я пока не хочу умирать! – вставил свое слово стоявший на пороге рубки отец.

– О’кей, нет проблем. Вас двоих отправят на спасательной шлюпке. Имею честь! – капитан вернулся к управлению кораблем.

Леля и отец сели в лодку и отправились в противоположную сторону от города.

– Николай, выжмите полный газ! Так надо! – попросила Леля.

Через час яхта исчезла из виду, а еще через два их шлюпку заметили с туристического катамарана. Отца и Лелю взяли на борт и отвезли на берег. Полицейские долго слушали их сказки о случившемся, но, естественно, не поверили ни одному слову. Кроме того, яхта странным образом исчезла с экранов радаров, будто ее не было вовсе. Приступили к поискам, а отца и Лелю отпустили домой, попросив пока не распространяться о случившемся. Им все равно никто не поверит, да и лишний интерес прессы ни к чему – только усложнит поиски.

Солнечное утро делилось со мной своим хорошим настроением. Я готовил завтрак, а отец суетился в комнате, примеряя мою одежду. Он одевался и выходил ко мне на кухню, словно на подиуме демонстрируя свою отличную фигуру. Вся одежда сидела на нем даже лучше, чем на своем истинном хозяине, что заставляло меня немного завидовать. В одно из таких дефиле я заметил, как отец прячет во внутренний карман пиджака мой паспорт.

– Пап, хватит! Прекрати брать мой паспорт, а то я за границу больше не уеду, – с напускной суровостью сказал я.

Впрочем, на отца мои причитания не произвели ни малейшего впечатления. Он лишь кивнул в ответ, поправил рубашку, проверил у зеркала состояние идеально выбритого лица и будто невзначай спросил:

– Сынок, я машину возьму?

– С каких это пор ты стал меня спрашивать? Раньше брал и не спрашивал, – я улыбнулся его невинной попытке поиграть в равноправие.

Отец подошел ко мне, потрепал мою шевелюру, взял ключи со стола и пошел в гараж.

– А как, кстати, тебе Италия? – мой вопрос застал его уже в дверях.

– Да мы всю ночь занимались сексом! – отец сиял как надраенный самовар.

Я поперхнулся только что налитым чаем.

– В каком смысле? – глупо спросил я.

– А сегодня это означает не то, что тридцать лет назад?

– Да отец, теперь я понимаю… Надеюсь, это была не Леля?

– Нет, это был мой будущий редактор. Леля задержалась в Италии и полетела другим самолетом.

– Интересно, а зачем тебе редактор?

– Я же не могу вечно жить за твой счет! Вот книгу начал писать – сюжетов хоть отбавляй, вот с яхтой, например, все будут в шоке.

– Ты еще секс опиши! – поддразнил его я.

– А что, хорошая идея. Так и сделаем. Кстати, – отец изменился в лице, – сегодня я еду к твоей маме!

– Сегодня что, день сюрпризов? – я поставил чай на стол, понимая, что допить его мне не судьба. В этот момент раздался звонок от Лели, день сюрпризов продолжался.

– Постой, не уходи пока! – сказал я уже собиравшемуся закрыть дверь отцу, а затем ответил: – Да, слушаю, Леля!

– Стас, включи телевизор, началось!

Я последовал указанию. Отец подошел ко мне сзади и тоже уткнулся в экран. На всех каналах говорили о «Снегурочке» и о заброшенной яхте, к которой никто не мог приблизиться. Моя фотография то и дело мелькала на разных каналах. Меня называли загадочным инвестором. Твердили, что одной установки на всех не хватит. Показывали фотографию трехлетней давности и ту, что была сделана неделю назад. На ней я выглядел тридцатилетним. Точь-в-точь как мой отец.

«Профессор Москалев в одном из интервью заявил, что эта установка существует в единственном экземпляре и что только невероятная комбинация научных разработок позволила достичь такого эффекта. Он предупредил, что повторение невозможно…» – звучало из уст комментатора типичное телевизионное сообщение.

– Мир сошел с ума, – сказал отец, – а я поехал к маме.

– Отец! Тебе с моей внешностью теперь опасно показываться на улице, – спохватился я, оторвавшись от телевизора.

– Так! Во-первых, это не твоя внешность, а моя. А твоя внешность делалась мной и твоей мамой! Во-вторых, я буду в очках. Вряд ли меня кто-то будет рассматривать. И в-третьих, с родителями не спорят!