Татьяна Зубачева - Аналогичный мир. Том четвёртый. Земля обетованная

А пока надо приспосабливаться к новым условиям и новым правилам. Атланта стала захолустьем, всё жизнь теперь в Колумбии, а вот там… там у него пусто. Старые связи и привязки ликвидированы, а новые заводить не на чем. Значит… значит, надо думать, планировать, готовить. И не спешить.

Говард отложил котировки и взял газету. Сами статьи и заметки его нисколько не интересовали, но бумажный шелест в кабинете внушает необходимый трепет и уверенность в незыблемости остальным обитателям дома. Казаться не менее важно, чем быть. Жаль, что Маргарет этого до сих пор не поняла и не прочувствовала.

За дверью поскреблись, и голос Мирабеллы робко предложил:

– Дедушка, ваш лимонад.

– Да, – откликнулся он, мельком посмотрев на часы.

Да, всё точно. Именно в это время стакан домашнего лимонада. Порядок, заведённый ещё его дедом. Порядок – основа и фундамент бытия. И никакого беспорядка нет и быть не должно. Порядок может меняться, но остаётся порядком.

Кто-то невидимый открыл дверь перед Мирабеллой, и она внесла поднос с кувшином и стаканом. Поставила на столик перед диваном.

– Благодарю, – Говард поощрил внучку взглядом и лёгким намёком на улыбку.

– Да, дедушка, спасибо, дедушка, – пролепетала Мирабелла.

– Ступай, – милостиво кивнул ей Говард.

А когда за ней закрылась дверь, досадливо поморщился. И это Говард?! Конечно, и такое можно использовать. Скажем, женой для умеренно нужного человека. Интриговать не будет, свою игру вести не сможет, и даже не додумается до этого, неплохая хозяйка при хорошем контроле, жена и мать… Да. И с этим можно было бы поиграть, но… проклятые русские! Родство с Говардами теперь не преимущество, а компрометирующее обстоятельство. Недаром ни одна из любовниц сыновей и зятя не только что-то там заявить, появиться не посмела. Хотя тут, правда, и меры, соответствующие, принимались давно.

Как всегда, воспоминание о русских заставили его поморщиться. Самое… самое обидное, что он так до сих пор не нашёл, не вычислил того, кто так… виртуозно переиграл его. Да, надо признать, он совершил только одну ошибку. Одну из двух важных, но важнейшую. О которых предупреждал ещё дед. «Самая страшная ошибка – это переоценка своих сил, – Говард снова услышал звучный, несмотря на возраст голос деда, – но есть вторая ошибка, ещё страшнее. Это недооценка противника. Запомни».

Чтобы успокоиться – сознание своих ошибок всегда приводило его в раздражение, мешающее трезвому планированию мести и реванша – Говард налил в стакан нежно-жёлтой смеси апельсинового и ананасного сока и выпил маленькими глотками. Вот так. Успокоился? Теперь думай. Нет? Ещё полстакана.

Итак, подведём черту. Русские – не противники, а враги. Это первое. Они это тоже знают. А значит, любые ошибки вдвойне опасны. С противником играют на победу. С врагом воюют на уничтожение. Что они сделали, ты уже понял. Тебе оставили жизнь и ровно столько, чтобы ты ощущал размер потерь. Неплохо. И даже – не забываем об опасности недооценки противника – остроумно. Но зачем? И – вот об этом думать не хочется, но, похоже, сделано именно так. Ты – приманка. За тобой следят, вернее, за теми, кто приходит к тебе, и потом идут уже за ними, а у тебя нет ни денег, ни силы, чтобы купить чьё-либо молчание.

Говард заставил себя поставить опустевший стакан на стол без стука. Ты можешь злиться или радоваться, но показывать это надо ровно настолько, насколько не можно, нет, а нужно. Вот так. Игра проиграна? Да. Но это только одна из множества проведённых тобой игр. И общий счёт пока в твою пользу. Значит… значит… значит, надо подумать и найти новых союзников, приспособить к себе новые правила и начать новую игру.

Хорошая это штука – выходной. Андрей, не открывая глаз, потянулся под одеялом. Тело сладко ломило. Отвык он вкалывать. Ну да, с Хэллоуина, можно сказать, валялся и бездельничал. А тут как навалилось всё сразу. Четверг, пятница, суббота… не продохнуть. А всё равно – хорошо! Сумасшедшие дни были. И хорошо-о-о…

…Андрей боялся проспать: ведь не подёнка, где сам решаешь, когда прийти, а цех, бригада, да ещё в первый же день, нет, не дай бог, а потому несколько раз за ночь просыпался, смотрел на новенький будильник и снова засыпал, а под утро разбудил его Эркин, одновременно со звоном будильника тряхнув за плечо.

– Вставай! Пора!

Андрей подскочил, отбросив одеяло.

– Ага, я мигом.

Утренняя суета, обычная для Эркина и Жени и новая для Андрея. Побриться, умыться, чай с бутербродами…