Виталий Смышляев - Страна Яблок

Я молчал. Смотрел в видеоглазок на кубатовской фуражке и молчал. До ломоты в зубах не хотелось поддерживать тошнотворный ритуальный разговор.

Как с Алёной:

– Если бы ты тогда меня послушал, то не пришлось бы всё продавать.

– Кто же мог знать, что так получится? Ты же настаивала.

– Надо было знать, ты же мужчина. Что ты молчишь? Что всё отмалчиваешься?

– А что говорить?

– Правильно, сейчас-то что говорить? А вот если бы тогда меня послушал…

Действительно, что сейчас говорить. Как получилось – так получилось. Алёна по шоу задвигает, а я вот – «гриб».

– В автомобиле отсутствует чип-карта КИУ… – повторил Кубатов, растягивая «чи-иип-ка-аарта…», как строгая, но доброжелательная учительница, голосом, дающая ученику интонационную подсказку.

Чего я добиваюсь? Сейчас загонит на штрафстоянку до следующей смены, потеряю утро, и жди Латыша ещё месяц. А соляры в цистерне – на дне.

Аркадий весной с ним сцепился – чего мы добились?

– Пока ведь не обязательно, – подал я свою реп лику.

– Не обязательно, но желательно! «Определяется существующей дорожно-транспортной обстановкой» – циркулярное письмо от пятого февраля сего года. Предлагаю проехать в райотдел, ознакомиться с нормативным документом.

И в дирижёрском упоении крутанул блистающим жезлом.

– Нет, не надо. Я верю. Я знаю.

– Тогда почему же не выполняем? – Кубатов уверенно вёл свою партию всё выше и выше, как Лучано Паваротти в «Памяти Карузо».

– Виноват.

– А с первого сентября подключение чип-карты КИУ обязательно для всех транспортных средств. Без КИУ передвижение по дорогам любого значения будет запрещено. Даже по вашим козьим тропам. Думаешь, не знаю, как вы по старым просекам в Ундол добираетесь? Знаю. До смешного ведь доходит – жезлом щёлкаю, а о вашей машине информации ноль, и прекратить движение не могу, – доверил он мне, как заветному дружку-товарищу, свою сердечную боль, тугу-кручину. – Захотел водитель – остановил машину, не захотел – дальше поехал. Бардак. Но с первого сентября – всё, порядок. Один для всех. Как клопов вас передавим. На телегах будете ездить, гыгыгы! – Его красивое лицо разошлось в улыбке. – Хочешь кататься, так ставь чип на машинку. А если у самого не вшит, то и в машинку не поставят. Вот и выходит, что трындец вам.

– Так ведь тогда и вы будете не нужны, – сказал я в видеоглазок фуражки. – На каждом столбике сканер: либо штрафы начисляет, либо машину блокирует. Останутся одни карчики и автовозы, они ничего не нарушают, сами себе полиция. Вы-то, дорожная служба, тогда зачем?

– Да, блин. Куда идём, о чём там они думают? – Он стал задумчив и скорбен. Так сказать, поделился тревогой со мной, с близким человеком. – Но мы всегда будем нужны. Всегда! Без нас рассыплется всё на хер. Они, – его лицо зло перекосилось, – они там, в золотых офисах на сотых этажах, думают, что всё на их программах держится? Хер там. На нас всё стоит.

Я поразился. Кубатова не смущал видеоглазок на фуражке, не пугал неотключаемый микрофон. Видимо, это не раз обсуждалось на их ментовских полянах. Или это опять провокация, как весной? Лучше молчать.

– Слушай, я что сказать-то хотел… Я электрику знаю и на тракторе работал. На любой технике могу, профессионально. Полезным буду человеком у вас. Не то что ваш Аркадий, голубятник психованный. Поговори с Серёгой. – Я удивлённо смотрел на Кубатова, переводя взор с видеоглазка на его лицо и обратно. – Да не бери в голову, пускай слушают. Меня всё равно попрут на осенней аттестации, я ж так и не прошился.

Я почувствовал, как мои брови прыгнули вверх.

– Как это? Разве у вас можно?

– Нельзя. В рот я имел эту прошивку. Скоро будут проверять, сколько ты насрал и какого цвета. Откручивался с наручной времянкой сколько можно, потому и патрулирую по ночам в звании подполковника. А теперь всё, докрутился. Ну так что – возьмёте, а? Жить-то нужно.

Голос его звучал вполне искренне – видимо, действительно дохаживал последние дни, если вёл такие беседы под глазок и микрофон. Тем не менее ввязываться в откровенный разговор я не собирался, хотя он меня поразил, конечно. Но и злить его не хотел.

Я пожал плечами.

– У нас собрание решает. Как коллектив скажет, – сказал я сожалеюще-виновато. Словно расторговавшийся в ноль рыночный продавец позднему покупателю.

– «Собрание реша-ает»! Что ты гонишь? Я с тобой как с человеком, а ты мне про собрание? Кубатов для тебя говно в фуражке? Да для вас все прошитые – говны, пыжитесь как опарыши. Хотя у меня вообще на руке времянка, такая, как и у тебя была. – Кубатов помолчал, ожидая ответа. – Я понимающе кивал. – А то я не знаю – как Серёга ваш скажет, так и будет. До хера берёт на себя, на понтах, как на колёсах. Монахам лижет, к казакам подкатывается. Не обломится ему ни с монахами, ни с «овощами», ни с казаками.