Вячеслав Ганич - Конечное множество

– Предпосылки заключаются в наложившихся воспоминаниях, которые всегда начинаются со вспышек на Маретире, то есть со Сдвига. Я сменила три измерения. Я знаю это потому, что во мне три последовательности наложившихся воспоминаний моих повторений из других измерений. Но я – не единственная, кто обладает наложившимися воспоминаниями. – Унла подняла указательный палец. – Мы определили, что других измерений много, они развиваются по-разному, во всех есть отличия. Суть одна: эти измерения погибают, когда утрачивается связь с нашей Вселенной.

– И как добиться этих «наложившихся воспоминаний»? – спросил худой молодой человек. – Без них трудно поверить в другие измерения, особенно в то, что они погибают. Но если они погибают, наше измерение тоже погибнет?

– Верно, – согласилась Унла. – Для нас. Оно погибнет в нашем восприятии.

Люди зашептались.

– Наложившиеся воспоминания – не цель, – сказала Унла. – Они просто подтверждают правило возврата в исходную действительность. Из наложившихся воспоминаний я получила ответ. Необходимо посещать другие измерения.

– Самоубийство! – прохрипел Райм. – Самоубийство – действенный способ перехода.

– Да, – согласилась Унла. – Самоубийство – способ менять измерения. Мы должны смириться с мыслью о самоубийстве, чтобы спастись.

– Я не понял. – Худой молодой человек покачал головой. – Вы призываете к самоубийству?

– А из чего нам выбирать? – Унла посмотрела на него. – Да, я призываю к самоубийству, потому что в нем наше спасение.

Худой молодой человек вскочил, в ладони сверкнул полицейский жетон.

– Никому не двигаться! Вы задержаны…

На его голову обрушился стул. Выронив жетон, он упал. Райм потянул Тевиту за собой. Через образовавшуюся давку они выбрались из квартиры. Все четыре лифта поднимались. Мужчина у входа прислушивался к приближающемуся топоту, доносящемуся с пожарной лестницы.

– Райм, что случилось? – простонала Тевита. – Не молчи!

– Провокатор. – Райм увлек ее вверх по лестнице. За спиной по ступеням грохотали тяжелые ботинки. – Не отставай! Мы успеем до полиции!

Выбравшись на крышу, они погрузились в хлопья шевелящейся пелены туч.

– Я ничего не вижу! – взвизгнула Тевита. – Райм! – Различив его размытые очертания, она выдохнула. – Что нам делать?

– Не так громко. – Райм приобнял ее. – Ты веришь, что самоубийство – действенный способ перехода?

– Нет. Это обман! Ты привел меня на сборище безумцев!

– Доктор Унда Мивард использовала самоубийство в других измерениях.

– Не верю!

– Кнод Генсин подтвердил. Это не обман. Она попробовала, мы тоже попробуем!

Тевита сбросила его руки.

– Райм, я не хочу! И ты не хочешь! Самоубийство нельзя попробовать! Ты поддался безумию!

– Не поддался. Я давно об этом размышлял. Кнод наставлял меня. Измерения погибают.

Топот приближался.

– Они поймают нас, – прошептал Райм. – Поймают и сунут за решетку. Там мы обречены. Мы погибнем вместе с этим измерением.

– Пожалуйста! – всхлипнула Тевита. – Лучше за решетку. Забудь о самоубийстве!

Не ответив, Райм растворился в хлопьях туч.

– Райм! – Тевита вскинула руки, пальцы хватали воздух. – Не уходи, Райм! Не поддавайся безумию!

Грубая сила развернула ее. Тевита ударилась лбом о защитное стекло шлема.

– Кто такой Райм? – спросил полицейский, схвативший ее. – Кто такой Райм? Слышите меня?

– Он хочет спрыгнуть! Остановите его! Пожалуйста! Он подвергся внушению!

Полицейский прислушался к сообщению в комвоксе.

– Вы должны опознать тело.

– Нет! – взвизгнула Тевита. – Нет! Райм, нет, как ты мог? – Она бессильно повисла в руках полицейского. – Пожалуйста, не суйте меня за решетку. Я обязана заботиться о Пакслане!

Пакслан сидел в тракторе, застывшем посреди поля. Двигатель чуть слышно гудел на холостом ходу. Вдали возвышался их с Тевитой щитовой дом, над вспаханной утром землей вились струйки пара. По шоссе за пальмовой рощей промчался автобус. Багрово-сиреневые тучи заслоняли раскаленное пятно Маретира, не избавляя от изнуряющего зноя.

Перед внутренним взором стояла спальня. Сгущались сумерки. Приглушенный свет падал на Тевиту, раскинувшуюся поперек кровати. Она дрожала, расширившиеся глаза ничего не выражали, губы беззвучно шевелились. Кожа заколыхалась – сквозь нее просачивалась серая, вязкая сущность, мерцающая изнутри. Посторонний.

Сжав рычаги управления, Пакслан тряхнул головой. Неделю назад его воспоминания раздвоились. Наложившаяся последовательность воспоминаний была такой же истинной, как и настоящие воспоминания. Раздвоение начиналось со Сдвига. Оно показывало захват южных районов посторонними, потерю Тевиты, бегство в Центр, голод, неспособность полиции защитить людей…