Анастасия Некрасова - Хождение за асфальтовую пустошь

Пришелец не вписывался в местное общество.

Неизвестно, что этот чужак возомнил о себе, в одиночку отправляясь в Деревню, что заставило его думать, будто его не заметят среди местных, а если заметят, то примут радушно и угостят лепёшками с общего стола, – однако его ждало горькое разочарование. И теперь Вождь задумчиво смотрел на безжизненное тело пришельца, подвешенное между двумя деревьями.

– Повтори-ка ещё раз, Жрец, что сказал чужак перед смертью, – обратился Вождь к стоящему за его спиной мастеру пыток.

– Я не до конца понял, – признался Жрец. – Он плёл что-то про другое время, про перемещение, про гу-ма-ни-тар-ны-е исследования, – предпоследнее слово далось мужчине с трудом. – Вроде как, он к нам из «будущего» пришёл…

– Из «будущего», значит, – задумчиво протянул Вождь.

Он перевёл взгляд на вещь, которую всё это время держал в руке.

Казалось, ничего сложного в ней не было: небольшая коробочка прямоугольной формы, две кнопки, возле каждой начертано что-то. Какой в ней может быть прок?

На совете мнения разделились. Многие из старейшин, самых древних и уважаемых, требовали немедленно уничтожить изъятый у чужака прибор, считая, что тот принадлежит кому-то из богов подземного мира. Однако сам Вождь, как и некоторые его сторонники, считал себя человеком, далёким от предрассудков, и потому не пожелал расстаться с приобретением так просто. Сперва нужно было выяснить, какую пользу из него можно извлечь.

Разумеется, испытывать коробочку на себе было нельзя – это могло оказаться опасно. Вождь, конечно, должен быть храбрым, но храбрость и безрассудство – не одно и то же. Тем более, что желающие принести пользу Деревне имелись в достатке.

– Позови ко мне Вулока, – велел Вождь Жрецу. – Ему сегодня предстоит пройти свою инициацию.

Вулок был худощавым юношей, детство которого ещё не вполне окончилось. Стоя перед Вождём, он всеми силами старался скрыть возбуждение: его позвали сюда, чтобы он стал мужчиной, так что и встретить испытание он должен, как мужчина.

– Твоя инициация будет не такой, как у других, – сказал Вождь. – Это не будет ни поединок с врагом, ни военный поход, ни даже бичевание. А, быть может, – Вождь ухмыльнулся, – будет всем сразу.

Вулок сглотнул.

– В действительности, никто не знает, что тебя ждёт, – продолжал Вождь. – И что ты встретишь в месте, которое пришелец назвал «будущее».

– Но как же я попаду туда? – спросил Вулок.

– Если мои догадки верны, – Вождь извлёк трофей из складок плаща, – то тебе поможет вот это, – и он передал коробочку Вулоку.

Юноша взял её очень аккуратно и жадно впился в дар глазами. Казалось, это сущая безделица – такой даже череп оленю, наверное, не получится раскроить. Но всё же что-то необычное в ней было: материал, не похожий ни на дерево, ни на камень, идеально ровный цвет, никак не сочетающийся с привычными глазу Вулока градиентами, вкраплениями и полутонами. А ещё эти знаки, совершенно не понятные знаки…

– Чтобы узнать, не лгал ли человек, которого мы поймали, ты должен нажать на кнопку, – прервал Вождь его размышления.

На кнопку? Какую кнопку?

Мало того, что Вулок и слова-то такого раньше не знал (как, впрочем, и Вождь – ему сказал Жрец, а тот узнал от пленника), так и было этих «кнопок» на коробочке целых две.

Но Вулока воспитывали как воина, а воины не привыкли задавать лишние вопросы. Он нажал на ту, что была слева…

… И ничего не произошло.

Все остались стоять там, где стояли. Вокруг тоже ничего не поменялось.

Вулок удивлённо посмотрел на Вождя.

– Ну, чего ты ждёшь?! – нетерпеливо бросил Вождь. – Попробуй нажать другую!

Не желая гневить Вождя, юноша поспешил исполнить приказ.

Мир вокруг обратился в сплошную белизну, даже более чистую и обжигающую глаза, чем перья цапли. Поначалу Вулок испугался, что это Вождь или боги каким-то образом сыграли с ним злую шутку, лишив его зрения, но это продлилось недолго. Вскоре вокруг вновь начали проступать краски, очертания, а затем появились и звуки.

Их – звуков – было необычайно много. Всё пространство, казалось, заполнило гудение, стрёкот, жужжание…

Нет, разумеется, дождевой лес, окружавший Вулока с детства, тоже никогда не безмолвствовал, однако все его звуки – голоса птиц, жужжание насекомых и шелест листвы – были хорошо знакомы юноше. Они имели смысл, и потому не сбивали его с толку. Здесь же единственным, за что мог зацепиться разум, были голоса людей, изредка пробивавшиеся через шум и гам.