Катя Матуш - МОБ

Мамины мощные руки пестрели разноцветными татуировками, в которых я всегда видел разное. Иногда мне казалось там разворачивалось ожесточенное сражение, иногда лисы загоняли зайца, иногда был яркий закат или щемящее сердце полнолуние. Я был настолько мелким, что она с легкостью садила меня на плечи и периодически об этом забывала.

– Видишь? Ты мал и слаб! Если хочешь быть как мама, нужно кушать, что она дает. Как ты будешь меня защищать, когда вырастешь?

Я молча хныкал, одновременно побарывая в себе отвращение и молясь. Почему она считала, что в этом бульоне на мерзости и гнили я смогу вырасти таким же крепким как она?..

Мне всегда казалось, что меня к чему-то готовят. Бесконечная учеба и отравления, нравоучение, этикет, будь он проклят. Временами, я думал мама живет в каком-то другом мире, где все это нужно, я же половину смело пропускал мимо ушей.

Сон прервался, стоило мне почувствовать на загривке крепкий мамин хват.

Не в силах заснуть вновь я подошел к самому дальнему углу хижины, где у нас и по сей день стояло зеркало. Поросль мха уже начинала его заволакивать. Из небрежно прибитых к полу досок к потолку тянулись колючие темно-зеленые лианы, обвивая сбитые края некогда полированного стекла подобно рамке. Сейчас я видел в нем только свою тень, и она едва пересекала середину. Я бы переживал по данному поводу, если б не все мужики в нашем поселении были такими рыхлыми. Отчего-то только кухарки отличались габаритами. Может их по этому принципу и брали на кухню? Или они в постоянном контакте с едой такими становились…

Я попытался очистить участок зеркала, сопроводив этот процесс приятным скрежетом кривых когтей. И даже вошел во вкус. Почему-то все хижины в нашей деревне были больше, чем нужно. Ладно женщины крупные, но их не так и много, около тридцати, а в итоге даже на моей кровати уместилось бы семь меня. Мама перекочевала поближе к кухне, когда мне стукнуло пятнадцать, понятное дело, кровать осталась, но мать Арты была ростом с меня, а кровать у них дома такая же…

До потолка я не достану и встав на стул, который будет стоять на столе! И зеркало, казалось, упиралось в крышу. Мать откуда-то его притащила, когда мне было лет пять, соседи еще долго удивлялись зачем оно ей так нужно и откуда вообще взялось. Мне оно всегда казалось лишним, ибо в отличии стола, стула и кровати не имело практического применения, а больше в хижине ничего и не было. Свеча стояла на подоконнике, но когда я ее последний раз жег и не вспомню. По ночам на частоколе всегда жгли факелы, а мое единственное окно выходило аккурат на него и дорожку, прямиком ведущую к площади.

Сейчас на меня с любопытством смотрело зеленое, слегка сморщенное тело. Я никогда не считал себя красавцем, но под стандарты подходил с запасом. Уши были одинаково остры, и вздымались над блестящим черепом на четыре пальца. По расположению бровей я мог представить, что коль доживу до старости, они будут вполне сносно спускаться к ключице. Горбинка на носу куда-то испарилась, я бы предположил, что жиром заплыла, но судя по явно торчащим под жилеткой ребрам, маловероятно такое кривое жирораспределение. Если бы сейчас сзади кто-то вывесил эту светящуюся ерь, я, кажись, просвечивал бы насквозь, и был уж точно похож на изумрудный осколок.

Почесав половые доски когтями на ногах, я невольно вспомнил свою последнюю обувь, а именно обрезанные спереди ботинки, намекающие на так модные у женщин сандалии. Ненавидел обувь сколь себя помню, и благо на этой бесполезной части моего гардероба мать не настаивала.

Вообще, чем-то мы похожи на людей. Нос с ушами поменьше, тело побольше, немного шерсти и муки на кожу и вуаля! Не отличить. Да и вообще эльфы с людьми вроде стоят у истоков одного племени. Видимо, что-то потом пошло не так. У людей.

Но, даже не смотря на уступающее по всем характеристикам человеческому, мое телосложение с каждым днем устраивало меня все больше. Вчера мне удалось убить пятерых ни разу при этом не сдохнув. Конечно порцию на завтрак я получил самую обычную, ибо никто в жизни в это не поверит.

Куча народу участвовала в сражении, но никому даже в голову не пришло сделать, как я. Сбросить с себя все лишние, выкинуть оружие и пустить в ход руки и ноги. Я метлой перелетал от человека к человеку. С удивлением отметил в рядах, эм… воинов на пути становления, женщин. Хотя наши в жизни к оружию не притронутся. Не бабье дело.

Решил воспроизвести свой в бреду выученный прием, – мельницу, и он весьма пришелся мне по душе. Крайне приятно по завершению продолжать чувствовать под ногтями остатки теплого, совсем недавно верещащего мясца. И, как выяснилось, прыгал я тоже не плохо. Но кое-что мне не понравилось, – я стал явно слабее. От ярости что давала мне сил осталась едва половина. Чем ближе я к противнику, тем злее и безбашеннее становлюсь, но видимого эффекта от этого нет.