Александр Колупаев - Когда заговорят камни

– Да не в том дело, со сдачей химичит. Сейчас мой магнит сработает!

– Что за магнит? – не понял я.

– Сейчас, сейчас увидишь! – отмахнулся Витек от моего вопроса.

Переспросить было некогда, так как подошла наша очередь.

– Мне вон то, пластмассовое ведерочко и четыре брикета «Лакомки», – зарядил Витек продавца.

– Килограммовое ведерочко, сто восемьдесят пять, четыре брикета, по двести грамм, по шестьдесят семь итого – прикинул он сумму в уме, – с вас шестьсот пятьдесят три!

Одной рукой Виктор взял полиэтиленовый пакет, а другой протянул продавцу тысячную купюру.

– Ваша тысяча, – уточнил продавец, – сдача двести сорок семь! Что-то не так? -

Виктор не торопился брать сдачу.

– Слушай торопыга, да если округлить цену на ведерко до двухсот, а каждый брикет пусть будет по семьдесят то на четыре умножить. Даже триста пусть будет, это выходит пятьсот! А ты мне сдачу суешь в двести рублей! Где у тебя совесть? Считать не умеешь!?

– Ой, – смутился продавец, – ваша, правда, – извините, ошибся! Вот Ваша сдача!

Он добавил ещё пятьсот рублей сдачи, и мы отошли от прилавка. Что на меня нашло, но, я как зачарованный был уверен в правильном счете.

Поезд плавно тронулся и мы всем купе дружно зашуршали обертками мороженного.

Виктор, сама галантность, успел выпросить у проводника, две чайные ложечки и преподнес цветное ведерочко с мороженым девчонкам.

Тут до меня дошло, даже по округленным расчетам, Витька, продавец передал нам двести рублей…

– Не двести, а двести сорок семь, да ты не расстраивайся, только на тех пассажирах, что стояли впереди нас, он на восемьсот двадцать наварился, а после нас сколько?

– Как ты смог узнать, насколько он обсчитал тех, что были впереди нас? – удивился я.

– А у меня чутьё на деньги, я их влёт считаю, да и всегда они ко мне липнут, вроде как к магниту. Только магнит железо притягивает, а я деньги!

– Как можно притягивать к себе бумажки, пусть и такие как деньги – удивился я.

Народ в купе и его окрестностях начал прислушиваться к нашему разговору.

– Нет, деньги не летят и не липнут ко мне, ни к рукам, ни к карманам! – Витек неспешно смаковал свое мороженное, – Просто я знаю, сколько, у кого денег и если среди них есть приобретенные нечестным путем, то эти деньги как бы чувствую особо. И если есть хоть какая-то лазейка, то они эти денежки сами притянутся ко мне…

– Так, что, получается – вор у вора дубинка украл? – не выдержал я.

Наш разговор с интересом и нескрываемым любопытством слушало все купе. Девчонки, доев мороженное, не торопились собрать и выбросить обертки, верткий сухощавый мужчина в сером пиджаке и такой же кепи, не пошел за чаем и сидел, разглядывая дно пустого стакана, сосед крепкий мужчина с волевыми чертами лица, отложил газету с кроссвордом, слушал нас, скрестив руки на груди.

– Почему сразу вор? – немого обиделся Витёк, – вот работал я у фермера. Утром как солнце немного росу сгонит с валков, на комбайн и вперёд молотить, и так до вечера. Двадцать дней, по пятнадцать часов! Настало время расчета, а он и говорит – четырнадцать тысяч я у него заработал, по штуке в день не выходит! Вот крохобор!

Рядом, на таких же полях, такой же комбайн, хозяин, платил по две тысячи в день, и это не учитывая питание! Высказал я это ему, а он говорит: «Так он часть урожая продал и деньги у него есть, вот он и рассчитывает рабочих, а я без налички, могу тебе заплатить только пятнадцать». Такого жмота я еще не видел! И тут меня понесло!

– Да у тебя в сейфе пятьдесят три тысячи лежит, и нет денег? «А ты откуда знаешь? Как ты смог сейф открыть и деньги там пересчитать?» Чего мне твой сейф открывать? Я и так знаю, сколько там денег лежит! Вон и у тебя в кошельке, какая сумма ясно вижу! Тут он приутих и сел на место: «Ну, это ты, положим, гонишь, через ткань брюк да кожу кошелька не видно»

– Меня ещё сильней это подзадорило, – Витёк кончил складывать обертку от мороженного, посмотрел куда её деть и не найдя подходящего места примостил на край стола.

– Давай – предлагаю ему, – моё слово, против твоёго. Вот ты хочешь выдать мне зарплатой четырнадцать тысяч, если я не угадаю сумму в твоем кошельке, вся моя зарплата остается у тебя. Угадаю – сорок тысяч моих! «Идет – сразу согласился он, – но только тридцать!» – Во! И тут готов нагреть меня! – Тридцать пять! Я рискую большим!

«Лады! – говорит он, – только давай при свидетелях, а то ты мне потом прокурора пришлешь…»

Позвали мы трёх рабочих, они на току зерно подрабатывали, объяснили им что почем.