Рэй Брэдбери - В мгновенье ока (сборник)

– У тебя прямо страсть к гиперболам…

– Спокойно. Настал мой черед показывать и рассказывать. – Чарли Кроу посмотрел на часы. – Теряем время. С чего начнем? – Он обвел жестом два десятка закрытых дверей с надписями у одного края: «Константинополь», «Мехико-Сити», «Лима», «Сан-Франциско». А у другого края – 1897, 1914, 1938, 1963.

Была там и приметная дверь с надписью «Осман, 1870» 20 20 Осман, Жорж-Эжен (1809–1891) – французский государственный деятель, префект департамента Сены. Разработал и претворил в жизнь план полной перестройки Парижа и придания ему современного вида. .

– Место-год, год-место. Откуда я знаю, как тут выбирать?

– Неужели эти города и даты ни о чем тебе не говорят, не будоражат мысль? Загляни-ка сюда. И вот туда. Теперь давай дальше.

Хэнк Гибсон послушался.

Заглянув сквозь стеклянное окошко за одну такую дверь, помеченную «1789», он увидел…

– Вроде бы Париж.

– Нажми на кнопку под окном.

Хэнк Гибсон нажал на кнопку.

– А теперь приглядись!

Хэнк Гибсон пригляделся.

– Господи, Париж. В огне. И гильотина!

– Верно. Дальше. Следующая дверь. Следующее окошко.

Хэнк Гибсон двигался вперед и смотрел.

– Опять Париж, Богом клянусь. Нажимать на кнопку?

– Не вижу препятствий.

Он нажал на кнопку.

– Ну и ну, так и полыхает. Только теперь это год тысяча восемьсот семидесятый. Парижская коммуна? Париж сражается с немецкими наемниками за городской чертой, парижане убивают парижан в городской черте. Французы – уникальная нация, верно? Не задерживайся!

Они подошли к третьему окну. Гибсон заглянул внутрь.

– Париж. Уже не горит. А вот и такси, целый поток. Знаю-знаю. Тысяча девятьсот шестнадцатый. Париж спасли тысяча парижских такси, перевозивших солдат, чтобы остановить немцев на подступах к городу.

– Пятерка! А дальше?

Четвертое окно.

– Париж в неприкосновенности. Зато неподалеку… Дрезден? Берлин? Лондон? Они в руинах.

– Верно. Как тебе нравится трехмерная виртуальная реальность? Высший класс! Но хватит с нас городов и войн. Переходим на другую сторону. Движемся вдоль стены. Эти двери ведут ко всяческим разрушениям.

– Мехико? Я там побывал в сорок шестом.

– Нажимай.

Хэнк Гибсон нажал на кнопку.

Город рухнул, задрожал и снова рухнул.

– Землетрясение восемьдесят четвертого?

– Восемьдесят пятого, если уж быть точным.

– Боже, сколько нищих. Мало того что эти несчастные бедствуют, а ведь еще тысячи погибли, остались калеками, потеряли все. Но правительству…

– На это наплевать. Двигайся дальше.

Они остановились у двери с надписью «Армения. 1988».

Гибсон заглянул внутрь и нажал на кнопку.

– Армения, крупное государство. Крупное государство – и как не бывало.

– Сильнейшее землетрясение за полвека в том регионе.

Они остановились еще у двух окошек: «Токио, 1932» и «Сан-Франциско, 1905». На первый взгляд – целые и невредимые. Нажатие на кнопку – и все рушится!

Гибсон побледнел и отвернулся; его била дрожь.

– Ну? – спросил его друг Чарли. – Что в итоге?

– Война и мир? Или мир, разрушающий себя без войны?

– Точно!

– Зачем ты мне это показываешь?

– Ради твоего и моего будущего, ради несметных богатств, беспримерных открытий, поразительных истин. Andale! Vamoose! 21 21 Andale! Vamoose! – исп. «Давай! Шевелись!» Некоторые испанские слова и фразы стали популярны среди англоговорящих американцев в результате широкого распространения испанского языка в США. Наряду с этим в разговорной речи бытуют также «квазииспанские» выражения, такие как «no problemo» («нет проблем») и «el cheapo» («дешевка»).

Чарли Кроу посветил лазерной указкой на самую внушительную дверь в дальнем конце коридора. Зашипели двойные замки, дверь ушла в сторону, а за ней открылся просторный зал заседаний с огромным пятнадцатиметровым столом и двадцатью кожаными креслами с каждой стороны; в дальнем конце виднелся то ли трон, то ли какой-то помост.

– Вот туда и садись, – сказал Чарли.

Хэнк Гибсон медленно двинулся вперед.

– Шевели ногами. До конца света остается семь минут.

– До конца?..

– Шучу, шучу. Ты готов?

Хэнк Гибсон сел.

– Выкладывай.

Стол, кресла, зал – все задрожало.

Гибсон вскочил.

– Что это было?

– Ничего особенного. – Чарли Кроу сверился с часами. – Время еще есть. Сиди пока. Что ты увидел?

Гибсон нехотя опустился в кресло и стиснул подлокотники.

– Черт его знает. Лики истории?

– Да, но какие именно?

– Война и мир. Мир и война. Мир, конечно, ни к черту не годится. Землетрясения, пожары.