Олег Жилкин - Трамвай номер два

– Что это? – собрав остатки воли, спросил Освальд Сергеевич у женщины.

– Как что, реклама! Реклама клиники по изменению пола! Трансгендерпластика – не знаешь, что ли?

Женщина продолжала возмущаться, но Освальд Сергеевич вдруг неожиданно и резко погрузился в собственные мысли, так что практически перестал ее слышать.

– Чего добился я? – сокрушенно думал он эту странную и непривычную для себя мысль – Глеб стал женщиной, а чего добился я? – он все повторял и повторял про себя эту фразу, пока трамвай не совершил поворот и не остановился на следующей остановке.

– Горького! – объявила вагоновожатый и открыла двери.

В вагон неспеша и полу-боком, с извиняющейся улыбкой на лице вошел подросток и тут же встал у двери. Следом за ним в трамвай вошла собака и села у его ног.

Собака выглядела неказисто.

– Вот, привязалась. – счел нужным объясниться с пассажирами трамвая подросток. – Ну, а че? Я решил домой приведу, будь что будет!

– Отдай мне, – неожиданно вырвалось у Освальд Сергеевич – Отдай мне собаку, зачем тебе? Только неприятности себе дома наживешь, мать из дома выгонит.

Мальчик насупился и прикрыл пса рукой.

– Что вы, зачем? Она сама ко мне подошла, приведу, пусть живет.

– Ну, хочешь я тебе денег дам! – Освальд Сергеевич полез в карман пиджака за кошельком.

– Нет! – еще более решительно поджав губы заявил мальчик, – Друзья не продаются!

«Друзья не продаются!» – мелькнуло в голове у Освальд Сергеевич – какой шикарный слоган для баннера! В чем-чем, а в слоганах он знал толк. Освальд Сергеевич, отвернулся к окну и попытался представить, как бы он выглядел вместе с фотографией пса на плакате.

– Неплохо-неплохо, – думал он про себя – будет, о чем рассказать на лекции, неплохой зачин.

Но кто этот друг, который не продается? – пытался нащупать он мысль, но мысль ускользала, цепляясь за образ найденной собаки, и скрывалась в подворотне, игриво помахивая хвостом.

Друзей у Освальда Сергеевича не было. Он твердо решил не иметь друзей, чтобы никогда их не терять, как он потерял однажды свою первую жену. Освальд Сергеевич плохо переносил боль и был нетерпелив.

– Упрямый мальчишка. – подумал Освальд Сергеевич.

Мальчик, словно прочитав его мысли пошел к выходу.

– Степана Разина! – объявила вагоновожатый. Мальчик вышел, за ним послушно, перебирая короткими лапами по ступеням, спустился пес и они пошли куда-то в глубину двора в сторону магазина «Океан».

– Ни друзей, ни собаки, ни машины! – думал Освальд Сергеевич, пытаясь зацепиться мыслью за свое текущее состояние, но мысль в отсутствии мальчик с собакой уже не казалась ему такой горькой и острой.

Неожиданно он почувствовал на своем плече чью-то руку и невольно вздрогнув поднял взгляд.

Перед ним стоял высокий худой детина с большой сумкой через плечо и счастливой улыбкой.

– Ваш билетик! – отчетливо произнес он и протянул руку.

– Я староедущий! – пытался отшутиться Освальд Сергеевич, но детина не реагировал на шутку и продолжал стоять над ним и улыбаться, протягивая сухую и длинную ладошку, словно вымаливая милостыню. Чем-то его лицо напомнило Освальду Сергеевичу лицо одного актера, играющего князя Мышкина в постановке местного театра. Взгляд «князя» был ясен. Освальду Сергеевичу было крайне неуютно под ним. Казалось, что детина способен видеть его насквозь, и даже устаревшую модель телефона в правом кармане, и связку ключей от дома в левом.

– Не обращайте внимания, – бросилась на помощь Освальду Сергеевичу знакомый кондуктор – это мой племянник, он идиот, я беру иногда его с собой на работу, чтобы не оставлять одного дома.

Кондуктор знала, что у Освальда Сергеевича годовой проездной и никогда не докучала ему бессмысленными просьбами о билете. Тем временем, этот маленький инцидент настолько отвлек внимание Освальда Сергеевича, что он не заметил, как трамвай миновал остановку, на которой ему предстояло выйти, и устремился в сторону старого моста через Ангару.

Мимо проплывали знакомые очертания церкви, которую Освальд Сергеевич по привычке называл планетарием.

Освальд Сергеевич вновь испытал приступ тошноты. «Посошок» бился в гортань, и просился на выход. Освальд Сергеевич, запертый в набирающем ход трамвае тоже страстно желал выйти. Путь через реку казался ему какой-то невозможной и непоправимой ошибкой, которую нужно было немедленно исправить, но чем дольше он искал выход из сложившейся ситуации, тем дальше уходил трамвай и тем отчаянней становилось положение Освальда Сергеевича.