Акурат - Деятель

– Благодарю вас, молодой человек! – сердечно сказал Баф и отправился снова в Главный Зал. Старик-ведущий, стоял рядом каменным изваянием, глаза были по-прежнему расширены, но теперь не от бешенства, а от ужаса. Постояв так несколько секунд, он пулей сорвался с места и исчез в темноте. Тихоня был счастлив. Он вспомнил лицо Бафа, так близко стоявшего рядом с ним. Большие чёрные глаза, прямой нос, гладкая – несмотря на возраст – кожа, голова без волос. По человеческим меркам не красавец… «А может он и не человек вовсе, – подумал Тихоня. – Но как прекрасен!» После этого случая, если Тихоне доводилось сталкиваться с Бафом где-нибудь в коридорах необъятного Первого филиала, тот всегда проходя мимо, останавливался, говорил «Здравствуйте!» и пожимал Тихоне руку, как тогда в Запретной Зоне. Всякий раз наблюдавшие это вопиющее нарушение Правил почти так же каменели, как и Главный Помощник, но авторитет Бафа, видно, был настолько силён, что никто не осмеливался остановить это безобразие. Тихоне очень льстило внимание ТАКОГО Деятеля, гордость распирала его, и он чувствовал на себе косые и, как надеялся, завистливые взгляды окружающих.

Тем не менее, даже знаки внимания Бафа не спасли его от увольнения. А быть может и ускорили. Работа Тихоне, конечно, не нравилась и сильно, но ради Деятелей он был готов на всё, терпел и очень старался. Хотя, несмотря на всё его старание, в бригаде почему-то утвердилось мнение, что он лентяй и «не наш» человек. Несколько раз его вызывал к себе начальник, точнее начальница – странное человекоподобное существо мужской внешности и женского пола. Гиря (так её звали) вежливо и спокойно интересовалась, как ему нравится работа, коллектив. Спрашивала нет ли трудностей, и напоследок всегда говорила, что надо проявлять ещё большее старание, не бояться инициативы, но также соблюдать Правила… и не шастать без допуска по Запретной Зоне во время Демонстраций!

Вскоре после очередной встречи с руководством Тихоня перед своей утренней сменой, как назло, замешкался в раздевалке (проклятый шнурок уличного ботинка не развязывался) и немного опоздал. Бригада уже вовсю работала в Главном Зале, где им надлежало навести порядок после вечерней Демонстрации. Тихоня подбежал, извинившись на ходу за опоздание, и принялся помогать ближайшему товарищу. Вдруг в наступившей тишине к нему подошёл Черноглазый, бригадный поэт и тайный выпивоха, взял его одной рукой за грудки, а другой сильно ударил кулаком в лицо. Тихоня упал, и, схватившись за щёку, растерянно спросил:

– Ты чего?

Черноглазый криво усмехнулся:

– Ты мне надоел!..

Все молча встали вокруг. Тихоне сначала захотелось непременно ответить обидчику… и остальным, за молчание. Но увидав перед собою сплочённый ряд грубых, враждебно настроенных лиц он струсил, и разозлённый от бессилия, просто послал всех скопом в неприличное место, гордо удаляясь обратно в раздевалку. Затем, решив, что может оно и к лучшему, Тихоня неспеша переоделся и с удовольствием отправился домой спать. Дальше всё происходило с оглушительной скоростью. На следующий же день Гиря собрала бригаду у себя в кабинете, мигом провела расследование беспорядков, Черноглазый признался, что ничего не делал, дружный коллектив это подтвердил, нарушителем Внутренних Правил единогласно признали Тихоню и ему было официально объявлено о том, что он лишён звания Чернорабочего и может быть абсолютно свободен…

К моменту изгнания из «Первого», оставалось месяца три до нового набора в Школу, и Тихоня без сожалений оставлял тупую работу, радуясь возможности посвятить это время усиленной подготовке. Досадно, правда, что он не увидит снова тренировки Деятелей. Ему нравилось по утрам во время своей смены, на законных основаниях оставаться в Запретной Зоне и там, в полной волшебства темноте, замерев, наблюдать рождение чуда, ещё непостижимого, но такого притягательного и без сомнения нужного ему… Тихоня был убеждён, что уже начинает кое-что понимать, точнее, чувствовать в этом сложном искусстве и осталась самая малость – попробовать прикоснуться к нему. Желание поступать в Школу окрепло многократно. А ещё, благодаря приобретённому опыту, Тихоня решил ни за что не работать в таком месте, как «Первый». «Если б я там был Главным Созидателем или Хранителем, – думал Тихоня, – то поменял бы все их дурацкие правила. А в первую очередь разогнал бы этих неприятных чернорабочих и пригласил бы хороших, открытых и спокойных людей за высокое вознаграждение!..». Но он догадывался, что мысль эта с одной стороны несколько детская, с другой, наверняка, небезопасная и потому не развивал её.