Василий Арсеньев - Путь к Свету

– Присаживайся, Андрей, – повторила учительница, но я не слышал её; лишь смех, раздавшийся в классе, заставил меня прийти в себя.

Любовь ворвалась в мою жизнь, чтобы остаться со мной навсегда. Я сел за парту, украдкой поглядывая на девушку с золотистыми локонами.

– Машка, да он никак влюбился в тебя, а ещё говорят, что не бывает любви с первого взгляда, – донёсся задиристый голос с задней парты. Краска бросилась в лицо моё. Девушка, пленившая сердце моё, обернулась и посмотрела на меня с любопытством.

– Тихо, – прикрикнула учительница. – Вижу, Григорий, тебе не терпится выступить у доски. Прошу, похвастайся своими знаниями, расскажи нам о Новой экономической политике большевиков…

Пока Гриша Алексеев у доски с усилием извлекал из недр памяти всё, что успел на перемене прочитать в учебнике о НЭПе, я был погружён в свои мысли; боль, страх, приятная истома, – всё смешалось в сердце моём; хотелось то ли плакать, то ли кричать от переполнявшего душу чувства. Девушки в классе переглядывались с улыбками на губах. Сорок пять минут урока пролетели незаметно, прозвенел звонок, несколько ребят повскакали со своих мест и бросились к дверям, будто играя взапуски.

– Спасибо, удружил! – усмехнулся Гриша Алексеев.

Я очнулся от своего забытья и непонимающе уставился на него:

– Что?

– Куришь? – спросил он.

Я отрицательно качнул головой.

– Какой ты скучный! – скривил гримасу Гриша и скрылся за дверью. Только теперь я понял, что урок закончился. Всякий раз, встречаясь взглядом с Машей, я стыдливо опускал глаза. Детская застенчивость вцепилась в мою душу мёртвой хваткой, от прежней уверенности не осталось и следа…

Ребята в классе подсмеивались надо мной, а больше всех – Гришка Алексеев:

– У тебя нет шансов!

– Это не твое дело, – возражал я.

– Девушки не любят нерешительных…

– Вижу, у тебя большой опыт, может, поделишься?

– Охотно. Бабам подавай внимание, комплименты и щедрые подарки… – с видом знатока проговорил Гришка.

– Кто тебе это сказал – старший брат? – усмехнулся я.

– Да иди ты! – обиделся Гришка и отошёл от меня.

– Вот и поговорили, – сквозь зубы пробормотал я.

Я приветствовал Машу по утрам, но подойти и заговорить – не решался. Всякий раз, как я думал об этом, мною овладевало непонятное волнение, быть может, страх быть отвергнутым…

Время шло… Пролетали дни и недели. Жгучая первая любовь не угасала, терзая душу мою. Я старательно занимался и тянул руку на уроках, быть может, хотел понравиться – она была прилежной ученицей и, конечно, догадывалась о моей любви; тем более что ни для кого в классе это не было тайной. Случай подвигнул меня сделать первый шаг. На перемене я проходил рядом с нею, по парте покатилась шариковая ручка и упала на пол; я нагнулся, чтобы поднять её, и ощутил нежное прикосновение. Маша взволнованно глядела в мои глаза. Я положил ручку на парту и оглянулся. В классе, кроме нас, никого… Лучшего момента для объяснения не придумать.

– Ты – чудо, о котором я мечтал, – горячо говорил я, – то, что я чувствую к тебе, словами не передать! Машенька…

Она коснулась моих губ рукою и ласково прошептала:

– И не надо слов! Я верю тебе, Андрей…

Вдруг в глазах её блеснули слёзы.

– Что с тобой? Отчего ты плачешь, Машенька? – удивился я.

Она попыталась улыбнуться.

– Ты необыкновенная, – прошептал я и обнял её. – Обещаю, ты будешь счастлива, девочка моя.

В этот миг вошли одноклассники, и я отпрянул в сторону…

На другой день я пересел за парту Маши. Эта подростковая любовь поначалу пошла мне на пользу. Я вновь выбился в отличники и радовался жизни. Дни мои озарились ярким светом. После уроков я провожал Машу до дома. Однажды её родители на неделю улетели в Таиланд, и она пригласила меня в гости…

Маша хлопотала на кухне.

– Какое варенье будешь: малиновое или вишнёвое? – спросила она и, не дождавшись ответа, поставила на стол две банки с вареньем.

– Постой, Машенька… – я коснулся руки её. – Ничего не надо. Мне нужна только ты!

– Не понимаю, – смущённо молвила она, опустив глаза.

– Я люблю тебя! И я мужчина. Мне хочется близости… – страстно говорил я, не сводя с неё взора своего.

– А если я скажу – нет, ты меня разлюбишь? – тихо прошептала она.

Я взял и поцеловал её руку:

– Что ты, девочка моя?! Прости.

Мне стало стыдно за себя. Я пил чай с вареньем, не смея поднять на неё глаза.

Отец Маши был бизнесменом и меценатом. Он собрал богатую коллекцию картин местных авторов. Я шёл в гостиную и остановился в коридоре, разглядывая полотна с видами города