Андрей Глазков - Тень

Дверь в коридор. Старая, неприкаянная, общая. Никому не нужная.

Сэм вальяжно, старым котом валялся в кресле, горка сомнительного серого порошка не менее вальяжно развалилась на столике перед ним. Копировалось поведение хозяина. Вопрос заключался в определении истинного хозяина. В момент, когда появляется горка, становится сложно провести чёткую грань между потребителем и потребляемым. Так рождается великая мандала серого порошка.

Банальное зеркальце стола – зачем скромничать и заводить карманные зеркала, если можно играть по-крупному? Знаменитый среди наших общих знакомых бильярдный стол с тремя шарами – двумя белыми и одним красным, причём в столе не было луз… Знаменит стол был банальной игрой в поручика Ржевского, что случалась на первоклассном зелёном сукне под пьяное улюлюканье Сэма и его товарищей из числа погонных. Бандиты в такое не играли – не по понятиям.

Пыльное чучело певца Малинина в телевизоре за спиной, давно вычеркнутого из государственного списка Одобренных Старых. На полу коробка диска с надписью «Дорогому С от В». В углу скромно расположились автомат Калашникова (на автомате была дарственная гравировка – «брателле от Казбека») и пара магазинов с патронами (без надписей, пожеланий, благодарностей). Сэм считался серьёзным человеком, решал вопросы, водил чёрную бмв брателлы (Казбека), не шутил, не мечтал, не танцевал, свёл тюремные перстни на пальцах, выжил в огне 90-х и сне 00-х, почти прорвался сквозь дыру 10-х, стригся коротко, верил другу Кастету, из золота – только строгая тяжёлая цепь весом 247 граммов. И та в шкафу его дома на Селигере. Сэма когда-то уважали, даже несмотря на его игры в хакера, что не всегда приемлемо в среде серьёзных. В итоге сейчас его больше чтили, как чтил уголовный кодекс некий мигрант из Турции, то есть учитывали, но по возможности избегали. Он чувствовал свой закат и медленно уходил за горизонт горки сомнительного серого порошка. Но не сейчас про Сэма. Позже про него. Это всё метафоры. Это всё… не обращай внимания. Чай это всё, ясно? Налей, кстати.

– Есть дело для тебя, Кот…

Я вышел из квартиры Сэма через 202 минуты. Прожжённые жёлтые кнопки лифта, грязные колени пидора Паши, рваный новогодний город. Лифт-классик. Лифт-консерватор.

Вышел наружу, снег на голову, мокрые следы на асфальте, убегающие трусливые тени в городскую похотливую полночь, хочешь найти подругу на ночь – иди к таксистам, сейчас самое время снять напряжение, отчаянное желание рыдать от тоски и безысходности, билеты в кармане, поезд вечером на вокзале, простые вещи дней моих прекрасных… Тупой тупик вставших намертво стрелок часов.

Поезд две недели в коматозном состоянии первородных слов нечистоты полустанков обрывки туалетной бумаги колдовство сырой воды память предков

американцы снимают слишком много социально-ориентированных

сериалов. Мы должны противопоставлять их влиянию что-то исконно национально-патриотическое. Мы не должны прогибаться под одномоментные порывы текущих веяний. Мы должны хранить наследие. Память предков не может быть развеяна по ветру сухим пеплом модного в этот момент времени речитатива. Наша Странная страна потому и наша, потому что странная.

Нет, надо ещё чаю. Ну-ка, давай, подлей. Ага, вот так. Чудненько.

Я пытался вспомнить, куда делся пистолет Сэма, и терялся в воспоминаниях – рассыпавшаяся на составные элементы мозаика событий отчаянно сопротивлялась силе моей логики. Оружие должно быть чётко организовано. Не так, как моя речь, тут вот кусками и обрывками схематично коматозными, как мечты раскаявшегося рецидивиста в предрассветном угаре душной жаркой камеры.

Дорогие апартаменты в дорогом доме. Дорогой человек, отказывающийся покупать себе жильё. Только съёмные квартиры. Только звенящая слава и неудовлетворяемая потребность скрыться от «друзей» – успешно удовлетворяемая путем аренды недвижимости в самом центре Большого города. Я сам жил недалеко, в Забольшеречьи, сразу за Большой рекой, но мне-то квартира досталась от бабушки, а этот… бывший госдеятель жил почти напротив Красных кирпичей, в самых закромах родины. Вроде три квартала, вроде десять минут ходьбы, и такая разница. С другой стороны, Сэм давно был перемещён Президентом в раджпуты, а я… простой вася.

Я сидел и отражался в огромных зеркальных очках Jaguar с золотой оправой. Возможно, мне хотели что-то предложить, возможное что-то лежало поодаль за немного старомодным тёмно-зелёным креслом в правом углу комнаты … надпись на коробке: «Что-то», вес нетто 55,12.