Макс Кириллов - Коконы

Через три дня Светлана уехала. Накануне вечером, они долго сидели у камина в баре гостиницы и разговаривали. О чем? Он не помнил. Она дала ему свой телефон и просила позвонить в Москве. Семен помнил, что не о чем особенном они не говорили. Но именно с этого вечера, он никогда не чувствовал себя одиноким. Она всегда была с ним. Ему даже не нужно было напрягаться что бы вспомнить ее. Она просто приходила. Это было необъяснимо, но он физически ощущал ее присутствие в себе.

Они встретились в Москве через четыре месяца. Начиналась очередные, и как всегда судьбоносные выборы президента. График был жуткий, работали сутками, практически никто не ходил домой ночевать. Приходилось урывать для сна часа четыре, где придется. Он звонил каждый день. Это был его ритуал. Прижимать трубку к уху, вслушиваться в длинные гудки, и слышать: «Я скоро вернусь, мой прекрасный рыцарь». Выборы прошли. Победил тот кандидат, который, как тогда, казалось, был нужен стране. Уже заканчивались бесконечные «разборы полетов», были написаны представления к наградам и приказы о взысканиях, а в трубке перекрикивая длинные гудки, все звучал ее голос. «Я скоро вернусь, мой прекрасный рыцарь». В этот раз он услышал «Привет, мой прекрасный рыцарь. Я вернулась.»

Они стали жить в месте с первого дня. Это было так естественно, что Семен этому не удивился. Ему было тогда не многим за тридцать пять. Перспективный сотрудник, обличенный большим доверием. Он мотался по всему миру, потеряв счет городам и странам. Прекрасно говорящий на трех языках, обладающий европейской внешностью, Ракитин привлекался к самым активным операциям. Ему посчастливилось миновать болото лубянки. Он не сидел в кабинетах, не лебезил перед начальством, не выгадывал зарубежных командировок. Его шеф, такой же как он сам, с незаурядными способностями, майор, Паша Калинин был неуловим. Они встречались с ним то в Париже, то в Андорре. Порой Ракитин даже забывал, где он работает, и кто он сам. Калейдоскоп имен и биографий, контактов и профессий. Их подразделение конечно имело какое-то название. Что ни будь типа «Б-1346-бис» или «отдел помощи ветеранам», он не знал, да его это и не интересовало. Они были фантомом. Все зависело от их фантазии. А уж этого было хоть отбавляй. Особенно отличался Вова Волгин. Однажды, когда они искали подходы к одному типу из комитета конгресса США по разоружению, именно Вовка придумал беспроигрышную комбинацию со слепым гомосексуалистом. Проблема была лишь в том, что никто не соглашался на эту роль. В слепого то поиграть были все согласны, а вот что бы ориентацию поменять, пусть и на благо великого отечества, с этим произошла заминка. И тогда тот же Волгин и придумал прекрасный выход. Он притащил из Мадрида секретаря нашего посольства, замеченного в нетрадиционной ориентации, красиво подвел его к конгрессмену в одном из баров Вашингтона и с фантастическим блеском разыграл комедию со своим слепым товарищем, за которым некому присмотреть до завтра, потому что сам Смит (то бишь Волгин) должен немедленно уехать по срочному делу. Перед таким приключением, осторожный как лис, конгрессмен не устоял. Румяный молодой европеец, с нежной кожей юноши, говорящий по-английски с таким милым испанским акцентом, беззащитный и трепетный. Расчет на голубые флюиды оправдался. И уже через час, «испанец», размякший от виски в кресле у камина в доме объекта, признался конгрессмену в своем тайном желании обнять мужчину.

Через неделю, Смит встретился с конгрессменом по пустяковому делу на ланче. На вопрос о юноше, Волгин поднял брови и после паузы достал из внутреннего кармана пиджака конверт, и передал его собеседнику. Слегка дрожащими пальцами, тот вытащил из конверта фотографию «испанца». Провел указательным пальцем по щекам и губам красавца, потом как бы разгладил фото ладонью и перевернул. На обратной стороне была надпись по-русски. Конгрессмен удивленно поднял глаза на Волгина. Здесь написано следующее. «Милый Бил, я никогда не забуду тебя. Это была лучшая ночь в моей жизни.»

– Кто он был?

– Секретарь советского посольства в Мадриде.

– Ты вербуешь меня, Смит?

– Да, Бил.

– Я смогу его еще увидеть?

– Все зависит от тебя, Бил.

– Он знал, что это подстава?

– У него не было выбора.

– Что с ним будет?

– Если ты откажешься, он поедет в Сибирь и будет руководить комитетом профсоюза какой ни будь прачечной или химчистки.

– А если соглашусь?

– Все зависит от тебя, Бил.