Марат Чернов - Криошок

Раздались обиженные возгласы дам и лёгкий ропот мужчин. Улыбчивая брюнетка Катя посетовала на то, что она лишится общества своего любимого смартфона на целых пять дней, а это равносильно безумию от «снежной» болезни, но сибиряк Егор, ласково положив ей свою огромную пятерню на плечо, попытался успокоить девушку тем, что сенсорный гаджет всё равно быстро зависнет или разрядится в условиях жестокого холода, что, впрочем, мало её утешило.

– Теперь я попрошу всех сверить часы, – сказал Фридман. – На моих – без четверти двенадцать.

Именно последняя просьба вызвала наибольшее замешательство у собравшихся, поскольку наручные часы оказались только у одной девушки по имени Лена.

– Вот вы и попались, – сказал Герман. – Я же просил всех снять с себя любой металл.

– Мы выступим ровно через полчаса, – закончил учёный, отобрав у девушки небольшие механические часики. – Никаких задержек, мне дорога каждая минута. Поэтому советую быстрее примерить лыжи и приготовиться к переходу.

Светлана подошла к Эдуарду, грустно улыбнулась и передала ему свой телефон в розовом корпусе и аккуратном светлом чехле.

– Сохраните, пока мы не вернемся?

– Конечно! – просиял Макарченко. – Я буду ждать вашего возвращения, Света.

– Здесь?

– Насколько я понимаю, нет. Вы уходите на несколько дней, а мы летим в Хатангу. Но я точно знаю, что как только ваш радист свяжется с ледовым аэродромом, а затем и с нами, мы вылетим за вами обратно. Только не потеряйтесь во льдах!

– Я думаю, если мы потеряемся, о нас не забудут.

– В этом уж будьте уверены, – пообещал второй пилот.

– Спасибо, Хаски!

Девушка присоединилась к своей группе, а Макарченко с непонятным тяжёлым чувством вернулся в кабину экипажа. Там в это время оказался один обычно немногословный и угрюмый, сорокапятилетний штурман Веселовский по прозвищу Весёлый, склонившийся в своём углу за креслом командира над какими-то записями.

Облокотившись на его этажерку, Эдуард молча вперил в него гипнотический взгляд и не сводил, пока штурман не поднял на него удивлённые глаза.

Тогда Макарченко спросил:

– Весёлый, а ты сам-то что думаешь по поводу этих полярных тестов?

– В каком смысле?

– НИИ полярных исследований. Это что-то новое.

– Новое? – ухмыльнулся штурман. – Ну, может, и новое, да не совсем. По-моему, тут замешана «оборонка». Военные заказывают какому-то полярному НИИ регулярные тесты, проверку на живых людях в условиях Севера. Я думаю, проводят какой-то отбор, испытывают скрытые силы, ну там… пробуждают тёмные инстинкты, сверхспособности.

– Мне кажется, полюс не самое лучшее место для таких испытаний, – заметил Эдуард. – Тут и без военных тестов опасно – бороться с природой приходится ежеминутно. Да и холод… просто собачий!

– Тут опасно, ты прав, – ответил Весёлый. – Бывает, и люди пропадают. Слышал от одного старожила, что десять лет назад пропала целая экспедиция со станции. Самое интересное, что когда прилетели спасатели, там нашли лишь пустые дома и палатки, но от самих полярников не осталось и следа. Странно было всё это видеть – нетронутые домики в ясную погоду, работающие радиаторы, а вокруг – ни души, как будто все провалились под лёд.

– И что ты думаешь об этом? – с интересом спросил Эдуард.

– Знаешь, могу точно сказать тебе только одно. Нансен был в чём-то прав. Полюс – это довольно тёмное место на карте мира!

В пятнадцать минут первого группа лыжников из двенадцати человек вышла в открытую снежную пустыню, покинув ледовый аэродром. Группой руководил Царицын, не расстававшийся с прибором GPS. За ним следовали спортсмены, замыкали же шествие Фридман и радист из бригады Царицына. Спортсмены тянули за собой сани с грузом, состоящим из лёгких скрученных палаток и съестных припасов. Воду никто не взял – она была здесь повсюду, хотя Герман строго-настрого приказал не брать в рот холодный снег, а растопить и вскипятить его на первом привале.

Вначале дорога через ледовую пустошь давалась без особых усилий, но когда ледовый аэродром окончательно скрылся из виду, путь стал более сложным, начали встречаться первые тонкие расщелины и небольшие торосы, которые, тем не менее, надо было осторожно перешагивать или обходить. Прошёл ещё час, и многие из участников группы впервые почувствовали реальную физическую усталость. Восхищение окружающим видом уступило место лёгкому разочарованию вследствие холода и эффекта слепящей белизны снега и так называемого «белого льда». С этого момента все наконец-то поняли необходимость тёмных противосолнечных очков. Казалось, ослепляли не только солнце и миллиарды искрящихся кристаллов льда, но и ясное голубое небо.