Дина Новая - Блуждание по ЯВИ

– К нам идут без образования. Вот, певец один и актер есть санитарами.

– Я с радостью.

– Тогда идите к вагону № 5, там вам выдадут все необходимое. Ваша рука скоро заживет.

– Спасибо. Благодарю вас, Ян.

Лишь только Ян отошел, и я хотела идти к пятому вагону, дорогу мне перегородил Троумель.

– Это невозможно.

– Послушайте, Троумель, он просит меня остаться. Просит помочь.

– Я не могу вас отпустить. Я отвечаю за вас. Мы должны вернуться.

– Он сказал: им не хватает людей.

– Не переживайте. Только что, к вагону № 5 прошли две гимназистки или курсистки. Понимаете, это все надолго.

– Пустите меня.

– Это ваш дед.

– Мой дед? – Я посмотрела в ту сторону, куда ушел Ян.

– Сердцеед, любимец женщин, к тому же врач. Видите, он помогает раненым.

– Скажите, они действительно реальны?

– Реальнее некуда. – Троумель отступил и направился куда-то в сторону, поигрывая тросточкой.

Тут на дорогу в клубах пыли выкатил автомобиль. Из него выпорхнула некая дама в длинном атласном платье и огромной шляпе. И направилась в сторону Яна.

– Дзень добры, пан Янек. Я вам привезла двух раненых из госпиталя.

– День добры, пани Милена.

– Позволит ли пан выступить мне перед солдатами? – Она обвела взглядом всю толпу у поезда.

Она была в безумно красивом туалете. Вся в черном, замедленная томная речь делала ее еще прекраснее.

– Вы ошибаетесь, пани Милена, у меня нет таких полномочий. Не у меня надо спрашивать разрешения, а у начальника поезда. Я очень сожалею. Может быть, в другой раз.

– Другого раза, возможно не будет. Не хватит одной жизни.

– Я буду сожалеть.

– Но тогда, чтобы не взять меня хоть санитаркой?

– Надо беречь ваш талант, пани Милена. Ваш неповторимый голос.

– Но-но-но, я понимаю ваши шутки, пан Янек. Ну что ж, до видзенья,

– До видценья.

Он, кажется, поцеловал ее пальцы. Она все смотрела на него смеющимися глазами.

– До зобаченья. – Она сделала небольшой поклон головой, шляпа закрыла ее глаза. Потом медленно пошла обратно.

– Кто это? – спросила я у Троумеля, стоящего рядом, пока она садилась в свой автомобиль.

– Звезда кабаре и кафешантана. Местная знаменитость. Антрепренеры платили за нее бешеные деньги. Из-за нее даже стрелялись.

Она села в свой ретро-автомобиль рядом с шофером и укатила. Как героиня из немого кино. Мечта чьих-то грез.

– Оставайтесь, Маня, оставайтесь, – крикнул мне Ян на бегу.

– Она не останется. – Возразил в ответ сердито Троумель.

– О, какой у вас сердитый папаша, – Ян легко вскочил на подножку, помахал рукой и скрылся в вагоне.

Я побежала к старшей сестре в пятый вагон. Старшая была почтенная мать семейства уже седая.

Она разрешила мне ехать. Выдала сестринскую одежду.

Я даже вскрикнула, когда я переодевалась, на пороге появился Троумель.

– Вам нельзя ехать.

– Что вы такое говорите, Троумель. Отвернитесь. Я еду в Москву.

– Вас там не может быть.

– Почему же?

– Потому что в 1914 году вас там не было.

Но меж тем, поезд набирал скорость. Раздувал пары. Мчался на восток. Прорезал рельсы. Потом стремительно въехал в туннель как в облако пара и все исчезло.

Пахло весной, влажной землей, так что я думала, мой сон продолжается. Пока рядом не послышался голос.

– Откуда вы приехали, гражданка?

Я огляделась. Позади меня стоял мужчина в сапогах, картузе и старой кожанке. Лицо его было обветрено, загорело и подчеркнуто скульптурно. Хоть портрет лепи героев комсомола.

– Да, как вам сказать?.. Издалека. – И махнула рукой неопределенно в сторону.

Его голос внушал мне уверенность, что все-таки я не пропаду здесь.

– Да, вы не бойтесь. К нам отовсюду приезжают.

– Я и не боюсь. – Меж тем, я попыталась осмотреться, как же я выгляжу.

Какая-то душегрейка поверх длинного платья на пуговицах. На ногах сапожки. На голове платок.

Между тем захотелось вдохнуть весенний воздух полной грудью. Я чуть ослабила платок на шее.

– Ну, что ж. У нас работать и учиться можно. – Продолжал мужчина. – В общежитие поселим. Вас как звать-то?

– Мелания.

– Ну, вот, товарищ Маланья, в общежитие с девчатами вас поселим. А вы тоже в технический решили?

– Я, наверное, лучше – в педагогический.

Я обдумывала все же, где я очутилась. Судя по одежде и говору, далеко за Уралом.

«Уральский хребет, в древности Montes Raphael – меридиональный хребет, граница между Азией и Европой». – Не помню, где-то прочитала.