Злата Федосеева - Школа жизни. Начало. Часть 2

Так его мысль обрела распределение интенсивности электромагнитного излучения по частотам, по длинам волн и по цветам. К тому же она получила форму, позднее названную вселенной, вдобавок активно начав расширяться. Расти вселенная начала практически сразу, как только возникла, и расширялась и продолжает расширяться она за счет своих обитателей, душ, сливающихся воедино, с целью понесения жертвы, как когда-то это сделал сам Сокар.

Было это так: вначале внутри самого себя Сокар каким-то чудом и силой собственной мысли создал разнополярность; затем, разделив ее физически, вновь соединил сам с собой, но уже с собой другим. Слившись воедино сам с собой, он понес жертву, отдав ровно четверть от половины своей энергии. Вследствие этого поступка от него отделилось бесчисленное количество маленьких энергетических комочков – душ, как он их потом назвал.

Все эти души, заполнившие образовавшуюся пустоту, которая и стала впоследствии той самой, постоянно растущей и меняющейся вселенной, были ее первыми живыми жителями. После этого момента, момента рождения себя в себе, та часть, которую Сокар искусственно отделил от самого себя, разделив на множество, множеств частиц, навсегда останется частью него самого, частью Сокара.

Но все это было в безвременье. Посему неизвестно, как давно это было.

Созданные им души, желая повторить жертву их отца, находя среди себе подобных свои истинные «я», соединялись с ними в едином порыве, тем самым создавая новые души. Но их энергии, хоть и объединенной воедино, хватало лишь на одну подобную жертву. Так был запущен процесс заполнения вселенной душами, и не только теми, что создал сам Сокар, но и теми, кто был создан по образу и подобию его.

В процессе таких действий вселенная приобрела краски, став ярчайшей картиной мира, делясь на векторы, а векторы – на слои, заполняя их все новыми и новыми душами. И хотя Сокар уже для многих был прапрапраотцом, он знал все и про каждого. Отныне его существование заполнилось бесконечными хлопотами и присмотром за каждой из них, спеша им на помощь.

Были периоды, когда он просто разрывался, не в силах помочь, подсказать, поддержать каждого нуждающегося. И это его печалило больше всего. Его совершенно не тревожили все те тяготы, с которыми приходилось сталкиваться этим юным и неопытным душам, ведь от этого они становились лишь ярче или тусклее, сильнее или слабее, но они все становились самими собой. Лишь то, что он не в силах их всех по-отечески поддержать, а иной раз и подсказать или развеять их печали и тревоги, а может, и сомнения, крайне его огорчало, как и факт присутствия в его отсутствии.

И вот тогда, когда все души были заняты познанием самих себя, своей самоидентификацией и своим собственным ростом, жертвами и заполнением огромной вселенной, именно тогда Сокару пришла новая мысль в его стремящуюся пытливую душу. Мысль та стала для него потрясением.

Он вдруг осознал, что, кроме как размножения и заполнения созданной им вселенной со всеми ее векторами и слоями новыми душами, увы, но эту вселенную больше ничего не ждет, это тот максимум развития, на который можно рассчитывать. Находясь в безвременье, в период проявления первых красок, с отсутствием движения и силы, в только-только зарождающихся душах еще очень не скоро появятся первые мысли, заставляющие их владельцев творить и действовать, тем самым еще больше изменяя вселенную, в которой они живут, до неузнаваемости. Он очень четко осознал несовершенность созданного им мира. Этому миру не хватало одного – движения. И как только Сокар придумает, как его вдохнуть в эту мысль, он сможет продолжить совершенствовать свой личный уголок.

Можно ли считать эгоизмом факт того, что, как только вселенная стала наполняться душами, он стал ощущать катастрофическую нехватку своего собственного, личного пространства, внутри которого он бы был единственной живой сущностью, от которой целиком и полностью зависит этот мир, где бы он смог наслаждаться одиночеством и общением самим с собой?

У этого мира, как и во всей вселенной в целом, полностью отсутствовал цвет. В нем присутствовали лишь все оттенки черного: черный густой, черный насыщенный, легкий черный – и так до бесконечности. Как-то, не скуки ради, а с целью архивации и отслеживания селекционных признаков и их критериев, Сокар, находясь внутри своего отдельного, личного и совершенно тайного мира, стал вести что-то наподобие картотеки, внутри которой он фиксировал каждую душу, ее способности, нравы, спутника, все энергетические всплески и их попытки, что и как происходило и при каких обстоятельствах. От Сокара не ускользало ни одного мгновения, прожитого каждой из душ. Он тщательным образом записывал все события в своих черных скрижалях своей золотой кровью. От этого он словно наполнялся фантомной силой, некой энергией, хранящейся в его крови. В момент фиксации события тут же попадали в хроники, хранящиеся в созданном им к тому моменту тайном мире, в «горизонте событий».