Андрей Дашков - Реальность страха

Одно время она собиралась купить себе любительский телескоп, потом поняла, что ей вовсе не хочется рассматривать кратеры на Луне, или спутники Юпитера, или Плеяды, или любой другой «объект», преподнесенный на черном блюдечке, через окуляр, или даже изображения с орбитальных телескопов на экране компьютера, что тоже не проблема. Ей нравилось видеть огромный циферблат вселенских часов в целом, а не отдельные его части, причем без посредников. В какой-то момент усеянная светящимися точками чернота начинала засасывать, что-то происходило с небесной линзой – девушка вдруг оказывалась в ее фокусе, а звезды и туманности приближались без всякой оптики, и единственное, что избавляло от головокружительного ощущения падения в бездну и опускало на землю, – это резь в мочевом пузыре.

Зачем аборигенам деньги?

Она неоднократно задавала себе этот вопрос, особенно двадцать пятого числа каждого месяца, когда на станции останавливался фургон из города. Кроме водителя, в фургоне находились человек в деловом костюме и двое охранников-аборигенов в форменных комбинезонах и с автоматами.

Девушка всегда подходила к фургону первой. Деловой хлыщ спрашивал у нее, в каком виде она желает получить оговоренную в контракте сумму и продлевает ли контракт на следующий срок. Она брала небольшую часть наличными, остальное хлыщ тут же сбрасывал на ее личный счет нажатием нескольких клавиш на компьютере. Она получала квитанцию и проверяла остаток – катастрофически малый для того, что она задумала. Деньги прирастали слишком медленно, и ждать ей оставалось в лучшем случае еще несколько долгих лет. Если, конечно, у дьявола хватит терпения.

А абориген, ее хромой напарник, из которого сыпался не только песок, неизменно выгребал все положенные ему бабки, и вот тут девушка спрашивала себя, зачем ему столько хрустящей бумаги. И отвечала: не твое собачье дело.

Она действительно была нелюбопытна, и прошло больше года, прежде чем она решила от нечего делать проследить за аборигеном. То, что для этого надо было спуститься в подземку, ее не слишком напрягало, хотя о подземке старые ( настоящие ) люди, которых она изредка еще встречала во время своих вылазок в город, рассказывали всякое. Будь у нее в тот день настроение получше, может, она и предпочла бы не таскаться за аборигеном, а подключиться к «Ретро-жизни» («Ценно лишь то, что мы потеряли») и «посетить» недавно обнаруженное кладбище кораблей на побережье мертвого океана…

Был, правда, другой вариант, попроще – спросить у аборигена в лоб, но девушка сильно сомневалась, что он скажет правду и вообще что-то скажет. Пока дело не касалось его прямых обязанностей, он предпочитал молчать и обладал ценным для постоянного напарника свойством никак не напоминать о своем присутствии. Она ни разу не замечала, чтобы он проявил интерес к чему-либо. Ей это нравилось. Подавляющую часть времени она оставалась наедине с собой, даже если старик шаркал где-нибудь поблизости. Его можно было не замечать, как предмет обстановки, но раз ходячая вешалка регулярно получала наличку, в этом должен быть хоть какой-то смысл. Впрочем, девушка была готова смириться и с обратным.

Не обнаруживая смысла в чем-либо, она испытывала что-то вроде абсурдного удовлетворения – рассчитывать выиграть в игре без правил было чересчур самонадеянно с ее стороны. И оставалось одно – продержаться подольше. А держаться чуть-чуть легче, если ты ни к кому не привязана и в любую минуту готова свалить с поля.

Кстати, аборигена звали Ной. Имя она подглядела на экране портативного компьютера во время выдачи наличных. Ей казалось, что где-то она его уже слышала. Не исключено, что оно принадлежало какому-нибудь персонажу одного из бесчисленных старых (настоящих) фильмов, которые она проглатывала пачками по три-четыре за ночь. Или же имя было знакомо девушке по ее прошлой жизни. Иногда ей нравилось думать (вопреки доктринам, которые вбивали в ее башку в монастыре), что у нее была прошлая жизнь, – наверняка по той простой причине, что это означало бы и надежду на будущую.

Когда в каком-нибудь полутемном монастырском подвале, среди пустых бочек для вина, ты слушала тайком «дьявольскую музыку» и все твое существо трепетало, как вымпел на ветру, а призрак твоей свободы проходил сквозь стены подобно доброму дедушке, разносящему подарки, – ты начинала понимать, зачем совсем не голодной Еве понадобилось то проклятое яблоко. Ты тоже вкусила запретных плодов своего века (правда, далеко не всех) и могла бы поклясться, что от них не добавляется ни грамма дерьма.