Клэр Ридж - На лезвии меча

Софи сушила бамбуковую трубку много дней.

Первое время она держала бамбук в сырости и влаге, а потом выносила его на ветерок на какие-то мгновения, но зато, когда она отнесла бамбуковую заготовку для флейты Кристенсену, он увидел тёмно-фиолетовое, почти чёрное отполированное древко, длиной около полутора метров.

– Это что, камыш? – удивлённо спросил он.

Софи отрицательно покачала головой.

– Это бамбук, настоящий, выдержанный в воде, листоколосник чёрный. Откуда он здесь взялся – ума не приложу. – Она усмехнулась, – мне кажется, что после такой выдержки эта трубка будет покрепче, чем из углепластика. Теперь мне остаётся только сделать из него флейту, настоящую флейту сяо, а тебе сделать то, что ты пообещал.

Она на мгновение задумалась, потом встряхнула головой так, что её пышная шевелюра растрепалась как от порыва ветра и добавила.

– Мне кажется, что это дар свыше. Подарок от Аме – но – Узумэ – но – микото.

– А это ещё кто? – удивлённо спросил Кристенсен.

– Покровительница искусств в синтоизме, – коротко ответила Софи. – Да, и мне нужен нож из хорошей стали. Лабио и отверстия я сделаю сама.

Но прошёл ещё не один день, прежде чем Софи поднесла к губам свою флейту бэйсяо и мягкий, нежный звук родился над вечерней тишиной озера. Многие мелодии она помнила ещё из детства, когда дедушка учил её правильному дуновению, а многие мелодии приходили в голову только сейчас, но счастью Софи не было предела.

Пусть она теперь не в Городе, пусть отец её ребёнка погиб, но он погиб как настощий мужчина, защищая её, пусть она осталась одна, но время идёт своим чередом и…

Ей скоро уже надо рожать, поэтому Маргарет с Анной хлопочут над ней как две квочки и одним только своим присутствием успокаивают её лучше всего.

Дни спресовывались в недели и Софи чувствовала, как толкается её дитя, просясь в этот мир. Она продолжала свои тренировки, естественно снизив нагрузки до минимально допустимых, но всё равно изредка ловила на себе неодобрительные взгляды женщин, хотя Мать целиком поддерживала такую физическую активность Софи и частенько ставила её в пример остальным.

Несмотря на то, что срок беременности был уже большим, Софи за счёт хорошего мышечного корсета держала себя в форме, и живот почти не мешал ей выполнять боевой комплекс. Единственное, что она сократила до минимума, так это прыжки и перекаты, да и то, только потому, что однажды поняла: такие элементы могут спровоцировать роды прямо во время тренировки.

Но ограничения в одном дали ей больше времени в другом и теперь Софи виртуозно владела мечом. Правда, с мечом ей приходилось работать, уходя как можно дальше от фермы, чтобы избежать лишних глаз, но это развило в ней ещё один очень важный навык.

Постоянно опасаясь что её кто-нибудь увидит, она привыкла буквально нутром чуять обращённое на неё внимание, даже брошенный искоса взгляд живого существа эхом отдавался в ней и она не раз оборачивалась на взгляд какой-нибудь любопытной белки.

Мать теперь практически не спускала с неё глаз и всё настойчивее заставляла оставаться под присмотром кого-нибудь.

Это не очень – то нравилось Софи, но будило в её душе тёплые чувства к этой немногословной, внешне суровой женщине, которая полгода назад буквально вернула Софи к жизни и после этого относилась к ней как к своей дочери.

Однажды Анна сказала ей:

– Мать говорит, что время почти пришло. Но ты не бойся. Скоро тебе рожать. Хоть тебе, как бывшей горожанке и непривычно жить вот так, без постоянного медицинского контроля, бояться тебе нечего.

Я вот лично рождена в свободном мире и никогда не носила в себе никаких биочипов, и , как видишь, всё это не помешало мне родить свою дочь так же, как рожали наши матери тысячи и тысячи лет и всё обходилось нормально. Так что ты ничего не бойся…

Мы с Маргарет поможем тебе, и всё будет хорошо. Поняла? Всё будет хорошо… УЗИ у нас конечно нет, но Мать сказала, что родится девочка, крепенькая и здоровая. Когда начнут отходить воды, позовёшь нас, или меня, или Маргарет. Мы будем помогать тебе.

Теперь каждый вечер Софи брала флейту и уходила на берег озера и зачастую с ней увязывалась Кристина. Возвращались они ближе к полуночи и Анна пытаясь сперва возражать против столь поздних прогулок, махнула на это рукой, тем более после прогулок и медитирования с сяо дочь спала как убитая, не мешая матери устраивать свою жизнь с крепким и симпатичным фермером Диком, младшим сыном Старика.