Лука Бумага-Маракин - Незнакомцев

Я больше не подвожу незнакомцев.

Раньше мне очень хотелось увидеть рассвет. Нет, не восход Солнца- это уже не рассвет, это начало утра. Моего долгого, а порой длящегося до обеда, утра. Почти каждый парень моих лет, открыв глаза застаёт обнажённую фигуру девушки, которая, одевшись, либо готовит тебе завтрак, либо оставляет номер телефона в спешке забыв закрыть железную дверь квартиры до щелчка. И в том и в другом удовольствиях я как-то себе отказывал, не тянуло. Подобных историй и мотивов я натерпелся лет с десять назад. Тогда, я был восемнадцатилетним, беззаботным пацаном, ничего не знающим о жизни, но не сказал бы, что сейчас особо в ней разбираюсь. Каждый этакий этап “взросления”, разумеется, решал вопросы, терзавшие моё прыщавое пубертатное тело, но порождал пачку новых загадок и тайн, которые неокрепший разум навряд ли понимал. Он не то чтобы сильно окреп, скорее ещё больше расшатался. Можно сказать, что если мой разум- это “ изба”, то все сложности и неустойчивости психики оставили внушительные трещины на её бревнах, но внутреннее убранство стало куда организованнее: всё стоит там, где нужно. За то, что “изба” исправно стоит на далеко не крепкой и рыхлой почве, спасибо маме с папой. После того как только мне стукнул год, этих двоих связывало всего два фактора- документ с надписью «Развод», и, собственно, я. В детстве я приезжал к папе раз в неделю, он исправно платил алименты, даже когда мы просили этого не делать. Я очень любил его, ну, и сейчас люблю, просто видимся мы теперь куда реже. Сразу после восемнадцати я стал жить отдельно от мамы, чтобы не создавать проблем в материальном плане, да и подростковые нравы, чтоб их…Мама живёт в нашем городе, папа уехал в другой. У города нашего названия нет, только номер-36. Папа, кажется, живет в 12ом.

И такая ревизия воспоминаний в купе с “обзором” на себя-каждое утро. Наверное, мне пора найти новую работу. Новую. Со старой я был провально уволен. Ничего сверхобычного, работа в курьерской службе так или иначе способствовало разведению серых красок рутины, какими-никакими приключениями: ошибся с адресом, шумная компания, рукоприкладства, милые старушки, учтивый детишки- всё это помогало как-то не давать “избе” тускнеть. Платили немного, но мне хватало. Хотя и такую возможность расправить крылья и путешествовать по огромному, мягко выражаясь, городу у меня отобрали. Законы-во-первых и моё недавнее увольнение-во-вторых. Да, перемещение по-нашему необъятном, в обывательском смысле понимания, городу ограничено. Некоторые зоны города-огромные районы, просто-напросто запрещены к посещению. Разумеется, не каждому так же не повезло, как мне. Были одни люди, работающие на других людей, у которых и были пропуска в закрытые зоны. Но обычный, а ныне и бывший курьер, доставляющий всяческие товары- от зарядного устройства телефона нового поколения до вещей сомнительного содержания, такой возможности не имел. Как-то раз, я относил заказ мужчине лет 30ти, это была деревянная киянка и что-то из стройматериалов по мелочи. Когда дверь, объятая копотью, которую пытались скрыть краской, открылась, мужчина уже стоял наготове, занес руку для того чтобы именно изъять заказ, еще до того, как я позвонил в еле-еле работающий звонок. Я услышал дерзкое: «Давай сюда.», но вовсе не дерзкий тон послужил тому, что привело меня к увольнению. За его спиной стояла маленькая девочка пяти лет на вид, в ободранной пижаме, и как только она показалась в коридоре, тонкая, окрашенная в темно-фиолетовые тона рука потянула её обратно в комнату слева, где не было света. Разумеется, я заподозрил неладное. На мой вопрос: “Кто это был?”, я, разумеется, получил: “Ни твоего ума дела, катись отсюда”. Из темноты показались крохотные глазки и часть бледного личика, омытого слезами. Тонюсенькие губы безмолвно произнесли: «Помогите». Я был в замешательстве: вызвать полицию? Самолично разобраться с ним? Решить все дипломатично? Адреналин яростно пожирал кровь, пульс участился, голова стала раскалываться. Подавив дрожь, которая могла отразиться на голосе, я произнес: «Мужчина, у вас там…»– не успел я закончить фразу, как был занят уклонением от массивного кулака, взволновавшего воздух над моей головой. Я родился с необычными глазами, один глаз был во власти зрачка, другой, вроде и вовсе был его лишён. Не знаю, именно это обуславливало моё необычное зрение и восприятие, или такими они были просто для антуража.