Василий Митрохин - Тишина

Спокойно озираясь по сторонам, Марк медленно прошелся по коридору и остановился в раздумьях перед единственной камерой на этаже, у которой не было двери. Что-то в ней беспокоило Марка, но одновременно и манило, требовало, чтобы он вошел туда. И все-таки прошло несколько минут, прежде чем он, решившись наконец, переступил порог этой камеры и огляделся, присев на краешек лавки.

В центре камеры – дубовый стол с прибитой к полу неподалеку единственной лавкой, на которой сейчас и сидел Марк. В дальнем углу от двери стояла кровать – когда-то двухъярусная, теперь она выглядела как обычная – тот, кто смог унести прибитые к полу лавки, снять тяжелую металлическую дверь, не поленился и просто-напросто не очень аккуратно срезал верхний ярус. На стенах были рисунки, как относительно свежие, нарисованные наверняка молодежью яркими красками из баллончиков, так и старые, оставленные, скорее всего, теми, кто сидел здесь, в этой камере, за совершенные ими преступления, и гласящие о свободе, родных и, неожиданно, тишине.

Это камера была практически такая же, как и остальные. Но что-то ее все-таки отличало от других. Может быть, то, что у нее единственной не было двери. Или то, что у нее был свой запах, в котором меньше чувствовались уныние и боль, но больше – тишина. Марк не знал. Да и не хотел знать, собственно.

Все, о чем Марк мечтал сейчас – прилечь на кровать и поспать. Не слыша наконец вечного шума мегаполиса, которого он не любил и всячески всю свою не так уж долгую жизнь не то чтобы избегал, но старался игнорировать. Конечно, в свете последних событий, сейчас в мегаполисе вряд ли было так шумно, как ранее, тогда, когда там еще жил Марк.

Марк поднялся с лавки и, скинув с себя куртку, постелил ее на кровать. После чего сам вытянулся на ней и, блаженно улыбнувшись, закрыл глаза.

Прошло три дня. Все это время Марк много спал, ел консервы из своих небольших запасов, что он набрал в мегаполисе и в деревеньках, в которые он заглядывал по пути, и изредка бродил по наполовину развалившемуся зданию тюрьмы, даже не изучая его, а привыкая. Он часто задумывался, почему он решил остановиться здесь… Это ведь было так странно – поселиться в старой, заброшенной тюрьме. Но пока Марк и сам не мог понять, почему.

Бывал он и вне стен старой тюрьмы. Как оказалось, буквально в нескольких шагах был ручей, в котором он попытался постирать свою одежду, что за долгие дни пути сюда покрылась толстым слоем грязи и пыли. Но у него это получилось плохо. Никогда до этого он не стирал свою одежду вручную, даже и не думал, что такое возможно. Проще было, наверное, найти новую одежду, чем пытаться придать новый вид старой. Зато он помылся сам. Смыл с себя грязь долгого пути и еще не выветрившийся запах мегаполиса. Если он решил начать новую жизнь вне стен мегаполиса, нужно было избавиться от всего, что могло напомнить Марку о нем. Вода была холодной, практически ледяной, но ему было все равно.

Мир, который он так решительно оставил, изменился внезапно. Всего за несколько лет. И так кардинально, что Марк просто перестал его узнавать и не мог понять, что происходит вокруг.

А виной всему была виртуальная реальность. Теперь любой человек, находясь в черте мегаполиса, мог войти в нее везде и всюду. И мог там оставаться вечно. Даже не заботясь о том, что его физическое тело погибло.

Весь мир изменился до неузнаваемости. Жители мегаполисов, там, где виртуальная реальность была общедоступна, работали и жили теперь только в виртуале, совершенно не заботясь о том, что происходит вокруг в реальном мире. А жители сельской местности бросали свои дома и шли в мегаполисы в поисках лучшей жизни.

Роботы заменили людей на производствах: фабриках и заводах, но вскоре перестали быть там нужными. Люди жили в виртуале, где было доступно все, что они хотели. Единственное, что могло их обеспокоить, – это атомные электростанции, от работы которых зависело существование виртуала. И роботы были отправлены туда, для сохранения контроля.

Мир изменился. Вскоре после появления общедоступного виртуала за бессмысленностью и бесполезностью были упразднены семьи и трудовая деятельность. Государства исчезли. И мир превратился в вечный праздник.

Марк даже не сразу понял, что происходит, что мир изменился, а сам он почему-то остался прежним. Сначала его просто не понимали, потом высмеивали и под конец пытались лечить, называя его состояние болезнью, но ничего хорошего из их затеи не вышло. Он просто не хотел принимать мир таким, каким он стал.