Ольга Пустошинская - В чужом доме

Так… хлеб, яблоки (свои, садовые, ещё нескоро будут), яйца в картонной упаковке и сардины в масле. Да, ещё не забыть молоко.

Возле витрины с йогуртами ревел мальчишка лет шести-семи, прижимая к себе какой-то десерт в стаканчике. Обычное дело, дети часто выпрашивают что-нибудь у родителей, прибегая к слезам. Но мать мальчишки, молодая женщина с осветлёнными короткими волосами, упорно держала оборону.

– Положь на место, кому сказала! – рявкнула она.

Порадовавшись про себя, что моя внучка никогда не устраивала истерик в магазинах, я подхватила пакет молока и заторопилась к крайней кассе, где в очереди топталось человека четыре или пять.

– Пропустите с ребёнком! – раздался над ухом резкий голос. Ротой бы командовать с таким голоском.

Я инстинктивно прижалась к ленте. Мазнув по спине корзинкой, мимо протиснулась мать с мальчишкой из молочного отдела.

– А где же ребёнок? – удивилась я, ожидая увидеть грудничка на руках или в коляске.

– А это кто, не ребёнок, что ли? – подтащила она зарёванного сына.

Я мельком глянула в наглые раскосые глаза, вперившиеся в меня из-под завитой чёлки, и отвернулась. Поняв, что из очереди её выталкивать не будут, женщина стала нервно и быстро выкладывать товар на ленту.

– Ну куп-и-и… – противно канючил мальчишка, дёргая карман её голубых брюк.

– Сейчас порвёшь! – Раздражённая мать ударила его по руке, ребёнок зашёлся в оглушительном крике.

Покупатели принялись разглядывать жевательную резинку и конфеты на витрине, рекламу соков и воды под потолком – делали вид, что всё происходящее их совершенно не касается. Но вот, слава богу, молодуха расплатилась и ушла, уволакивая за руку плачущего ребёнка и награждая его подзатыльником.

По пути я зашла в аптеку, купила закончившиеся лекарства от давления и для пищеварения, крем от мозолей. Теперь можно идти домой.

Стоя на пешеходном переходе, я снова услышала этот ноющий голос.

– Ну ма-а-ам…

Скосила глаза и увидела нервную мать из гипермаркета. Не расстанемся мы сегодня никак! Повесив пакет с продуктами на руку, она уткнулась в смартфон и быстро-быстро тыкала пальцем с наманикюренным ногтем по экрану. Мальчишка цеплялся за сумку и кривил губы.

– Сейчас ты у меня получишь, – пообещала родительница, не отрываясь от телефона.

Дальнейшее произошло молниеносно. Ребёнок дёрнулся, бросил полный ненависти взгляд на мать и двумя скачками оказался на проезжей части. Кто-то за спиной охнул, раздались крики, слившиеся в один. Я почувствовала сильный толчок и, вытянув вперёд руки, полетела на дорогу. Хлопнулся рядом пластиковый пакет, потёк по асфальту белый молочный ручеёк. Визг тормозов, перекошенное лицо водителя, пытающегося уйти от столкновения… и темнота.

***

– Это всё, что вы помните? – нахмурился врач.

– Да.

– Мила Михайловна, возьмите ещё раз зеркало и посмотритесь в него, не бойтесь. Кого вы видите?

– Я вижу не себя, если вы об этом.

– А кого же?

– Одну истеричку.

Он рассмеялся и похлопал меня по руке:

– Самокритика – дело хорошее, если в меру. Мила, я настоятельно прошу вас больше так не шутить. Кома – очень серьёзный диагноз, для многих это билет в один конец. Вам повезло, да… Но последствия бывают самыми разными, в том числе различные нарушения памяти. Если шутка затянется, то вам потребуется консультация и психиатра тоже.

Я подавленно молчала. Он принял это за знак согласия, кивнул и вышел за дверь. Выждав минуту, я выбралась из своей кровати сложной конструкции, удивляясь, как легко двигается тело, что не болят суставы, беспокоившие меня много лет. Завернулась в простыню и босиком, на цыпочках, двинулась к перегородке, которая притягивала меня как магнитом. Сейчас я всё узнаю.

На точно такой же кровати, окружённое мониторами, с прилепленными к груди датчиками, с широкой трубкой во рту, лежало моё бессознательное тело, укрытое простынёй. Дрожащей рукой я приподняла ткань… Никакой ошибки, тело было моим.

Оглушённая и раздавленная, я по стеночке побрела обратно, перелезла через поручни в кровать. Видеть саму себя в беспомощном состоянии, может, даже умирающей… это ужасно. Это слов не подобрать.

В ту ночь было не до сна, сотни мыслей не давали покоя. И плакала, жалея себя, настоящую, и ненавидела эту истеричку Милу, толкнувшую меня под машину. Случайно, скорее всего, но от этого ничуть не легче.

Медсестра проверила приборы и вышла за дверь. Я воспользовалась её отсутствием, чтобы ещё раз выбраться из кровати и пройти за перегородку, постоять рядом с… собой. А как ещё скажешь?