Олег Волков: Крысиными тропами. Том I

Во второй металлической тележке на вёртких колёсиках чуть менее противные и вонючие простыни. Виант развернул самый верхний кусок белой ткани. Хотя и на её поверхности хватает противных серых, жёлтых и красных пятен. В этом и заключается его ежедневная работа, скомканная простыня улетела в круглый зёв, стирка, стирка и ещё раз стирка. Вот уже третий год он закидывает в зёв бочкообразных машин рубашки, подштанники, простыни, наволочки и прочее бельё заключённых Облака. Работа несложная, по-своему противная. Очередной прямоугольный кусок ткани комом улетел в жерло стиральной машины. Зато Виант работает один, без лишней компании.

31 мая 2016 года, утро вторника, последний день весны. Указательный палец ткнулся в кнопочку «Старт», крайняя слева стиральная машина загудела и завертелась. Как обычно, в первую очередь Виант запустил в работу все четыре стиральных агрегата. Потом, часа через полтора, бельё нужно будет переложить в сушилки. Но это будет позже. Первая утренняя пауза самая длинная, оттого самая ценная и приятная. Можно слегка передохнуть или заняться любимым делом.

В противоположном от входа углу прачечной две сушильные машины почти соприкасаются полутораметровыми барабанами. В узкое ущелье едва-едва можно протиснуться боком. Зато за ним находится уютный закуток. Неизвестные предшественники Вианта затащили в него широкую самодельную скамейку, старый обшарпанный стол и не менее молодое кресло с продавленным сиденьем. Они же повесили на стене самодельную полку из двух досок на стальной цепочке.

Закуток – ещё одна причина, по которой Виант решил закрепиться в прачечной, несмотря на вонючее грязное бельё и дебильные приколы Дикобраза. Как-никак, а у него появилась личная территория. Для колонии, где частная недвижимость не полагается осуждённым по определению, это роскошь.

В отряде, то есть в длинной просторной комнате, которая заставлена двухэтажными койками, в личной тумбочке лишних вещей лучше не держать. Прямое воровство по законам блатного мира карается довольно жестоко. Могут и зубы выломать, и почки отбить. А за систематическое крысятничество и в петухи загреметь недолго. Зато вовсю процветает воровство тихое. Так, если в личной тумбочке оставить зубную пасту, тюбик иссякнет гораздо быстрее, чем на воле. Из тетрадки необъяснимым образом исчезают чистые листы. А зубной щёткой неизвестно кто может освежить не только собственные зубы, а всё что угодно.

В личном закутке тот же тюбик с зубной пастой худеет куда как медленней. Вот почему Виант предпочитает хранить личные вещи здесь. И здесь же, под прикрытием стиральных машин, чистить зубы и бриться. Бумажные книги, новая тетрадь, конверты, ручки и карандаши лежат себе на верхней полке и ноги у них не вырастают.

Виант присел на широкую лавку. Хлопчатобумажные перчатки привычно шлёпнулись на фундамент сушилки. Ладно, пока никого нет, то… Глаза устремились на закрытую дверь в прачечную, можно подумать над «Справедливостью».

Предшественники Вианта не только стащили в закуток старую мебель и повесили на стену самодельную полку. Кто-то из них оборудовал в фундаменте сушилки тайник. Четвёртую плитку во втором ряду снизу можно легко поддеть ногтем и вытащить. По-своему тайник оборудован с умом. Изнутри к плитке приклеен толстый кусок резины. Так что простым простукиванием нычку найти сложно.

Виант присел перед фундаментом сушилки на корточки. Ноготь на левом указательном пальце зацепился за край кафельной плитки. Теперь слегка ковырнуть и… Главное, вовремя перехватить «дверцу» тайника правой рукой.

Сквозь мерный гул стиральных машин пробился еле заметный лязг входной двери, по кафельным плиткам пола простучали каблуки. Тело быстрее мысли. Виант испуганной крысой метнулся на широкую лавку. Толстый томик с правилами по ТБ под голову вместо подушки. Ботинки, чтоб не чиркали доски, свесились с края скамьи. Что может быть привычней, чем подневольный работник, который решил прикорнуть с утра пораньше, пока прачечная работает сама по себе.

За два года Виант настолько привык к шуму и лязгу стиральных машин и сушилок, что научился не замечать их вовсе. Даже больше – мерное гудение электродвигателей и стук стальных барабанов успокаивают нервы и настраивают на рабочий лад. Зато любой посторонний шум, а особенно лязг входной двери, тут же отзывается в ушах раскатом грома посреди ясного неба. Новую партию вонючих подштанников и прочего белья Дикобраз притаранит только после обеда.