Сергей Москвичев - Мы – грязь. Мы – цветы

Так на местном жаргоне обозначали освобождение. Дункан был рад за парня, хотя и немного завистливо оценивал королевское правосудие в его очередном великолепном проявлении. Значит, Микки выпустят, и Хоук будет в одиночку махать киркой, просыпаться в холодных бараках и идти на завтрак и утренний развод, и так далее. Отчасти грустно, но стоит порадоваться чужой удаче, может и его карма станет немного позитивней.

Вагонетка остановилась, рельсы впереди были повреждены. Похоже, дальше придётся идти пешком. В десяти метрах зияла воронка от упавшей звезды. И охранники, и заключенные подошли к краю, чтобы посмотреть вниз.

По её периметру Хоук видел расплавленные горные породы, немного руды, редкими проблесками можно было заметить и остатки энтропина, его очень маленькие крупинки. Отсюда было видно дно и приличного размера деформированный камень, сорвавшийся с небес. Он светился могильно-голубым сиянием, озарявшим дно кратера и, отражаясь, освещающим проделанный им при падении путь. Насмотревшись на головокружительную картину, все начали отходить от края воронки, все кроме Бари. Дункану показалось, что только он заметил, что один из братьев будто застыл на краю пропасти:

– Бари, хватит любоваться. Идём дальше.

– Братишка, ты на баб так не заглядывался, заканчивай дурить, впереди ещё долгий путь, – присоединился Гарри. – Кружить по этой долбаной штольне.

Бари простоял ещё пару секунд после сказанных слов, затем развернулся и все застыли: глаза мужчины горели мертвенно-синим огнём, Дункану даже показалось, что он опять слышит этот рокот, всё нутро сжалось ещё до произошедшего. Бари прыгнул вниз. Расправил руки как крылья, запрокинул голову вверх, и как Хоуку показалось: он даже не прыгнул, а взлетел, а потом просто нырнул вглубь воронки. Вокруг стоял крик, Микки кричал бранные слова, кричал: «О Ужас!», Гарри и остальные повторяли нечто подобное. Только в голове Дункана всё туманом заволокло, он не мог ни сказать ничего, ни шевельнуться, он оцепенел, потерял ощущение времени. Мысли роились в голове разные, спутанные. Вспоминалась и мать, и лихие дела, и жизнь пролетела перед глазами, всё неслось в круговерти бесконечной пустоты. Лишь когда Микки коснулся его плеча, Хоук немного начал приходить в себя.

– Ты в порядке? – спросил парень. – Ну, насколько это возможно.

– Что с ним? – Дункан обернулся и увёл утирающего скупые мужские слезы Гарри.

– Рикард и Мартин глянули вниз. Бари лежит неподвижно и беззвучно. Навряд ли он пережил падение.

– Что могло подвигнуть его на это? – трясущимися руками Хоук обхватил плечи парня. – Ты видел его глаза?

– О чём ты? – в один голос спросили Микки и Гарри.

– Хватит трепаться и плакаться, барышни, на обратном пути нам ещё его тело нести наверх, – Мартин был скорее разозлён, чем раздосадован.

Трое заключённых и двое охранников двинулись дальше.

Течение времени ощущалось спутано после произошедшего. Спуск далее казался настолько монотонным, что даже подташнивало. Все молчали. Дункану хотелось разбить эту тишину, как стекло огромным булыжником, но голос застревал в горле, а мысли в сознании. Ему хотелось скорее спуститься, чтобы хотя бы взглянуть на Бари, посмотреть на его глаза. Неужели ему показалось, и это странное свечение, смертоносное и безумное, будто пробивающееся через глаза заключённого брата, исходящее из его головы, как из лампы, всего лишь плод его воображения?

Что вообще толкает человека на самоубийство?

Разумеется – жизнь в Королевских рудниках не сахар, но ведь все четверо приговорены не пожизненно. Братьям вообще проще: всегда есть за кого держаться. Каждый слышал в своей жизни новости о суициде: из телевизора, рассказов друзей и знакомых, но столкнуться с этим лично, стать свидетелем – совсем другое дело. Многих что-то гнетёт в жизни, люди склонны скрывать свои проблемы даже от самых близких, но ведь на такой поступок, какой совершил Бари, просто невозможно пойти спонтанно! Хоук слышал, что даже самоубийцы раскаиваются в содеянном за мгновенье до смерти. Интересно, правда ли это? Возможно ли обдумать всё в момент, когда нет дороги назад, и приходит ли осознание содеянного, весь тот ущерб, который наносится родным? Жаль Гарри, даже, наверное, больше чем его брата. Ему теперь с этим жить.

Дункан уже немного устал, произошедшее выбило его из колеи. Шёл он, склоняя голову, изредка спотыкался. Хоук почувствовал, как все остановились, он сначала оглянулся на спутников, они застыли: Микки держался за голову, Гарри за сердце, Рикард и Мартин положили руки на рукояти энергетических винтовок. Посмотрев прямо, сам Дункан не знал, за что хвататься и что думать. Почему-то искры радости в его сердце не возникло, появился лишь неведомый страх, маленькими иглами прокатывающийся по телу. Из-за поворота показался Бари. Он еле шёл, было ощущение, что ноги его поломаны, и как он передвигается на них совсем непонятно. Левая рука висела неподвижно, как у человека после инсульта. Лицо было перепачкано грязью и кровью, впрочем, как и вся одежда. Вены были вздутыми, тёмно-синими, по ним шла отчаянная пульсация. Он выжил при падении?! Скорее всего, у него адреналиновый шок. Надолго ли его хватит? Есть ли шанс, что он выживет?