Сергей Попов: Небо цвета крови. Книга вторая. Дин

Глаза иранца почернели, брови – сдвинулись: нет, Саид не наводит жути понапрасну, опасность уже рядом. Близится продолжение жестокого преследования – без передышки, без оглядки, насмерть.

Гам снаружи нарастал со страшной силой, тишина трещала по швам.

Саид пуще заволновался, заторопил:

– Все! Живее уносим ноги, пока нас тут и не взяли…

Паковались впопыхах, как на самолет. Никакого перекуса, завтрака. Спальные мешки скрутили в скатки, пристегнули по-туристически к рюкзакам, натуго затянули шнурки, ремни, лямки. На лица натянули шерстяные подшлемники, поцарапанные горнолыжные маски, наглухо застегнулись, покрылись капюшонами, похватали оружие и – к свету, к широтам. Спасаться…

Держалось безветрие. Пустоши дремали в вязкой хмари. Тускло зеленели снега, выпавшие с середины осени. Впереди, уходя в неясную даль, – крутой склон, дальше – равнина. Справа темнели косогоры, холмы, усыпанные вековыми исполинскими валунами, виднелся лесок, слева – мглистая чаща, вся в головешках, в палых исковерканных деревьях. Там напорошило по колено да плюс валежник: увязнешь, переломаешься. Бежать куда-то еще – верная погибель.

Дин замер в двух шагах от Саида, боязливо оглянулся: вдалеке, на скосе, из серизны просеивались бельмастые фары снегоходов, гремели двигатели, грубо скрежетали гусеницы. Кажется, слышались голоса, но их перебивало расстояние, общий шум. Шли цепью, не меньше дюжины. Каких-то минут пять-десять и – настигнут. Что такое машина против ног? Смех…

– Бензином запаслись как в экспедицию… – пробасил Дин, волнительно хмыкнул, поглядел на напарника. Тот, отставив карабин, дергал правой ногой, пыхтел, выдувая пар, всем видом показывал, что надо сейчас же уходить. И продолжил, торопливо рассуждая: – По склону, Саид, нельзя – забьют налету, а по камням… – ткнул на холмы, – сам понимаешь…

– Через чащобу! – мигом скомандовал Саид и резво взял старт. Потом уже на ходу, дробя предложения: – Там снег глубокий… Ветви… Деревья… Техника не проедет. Пойдут пешком. Скроемся. Давай нагоняй!

«Здорово придумано, друг, – одобрил в мыслях Дин, – голова!»

Бежали друг за дружкой, тяжело торили снега, тонули, ругались, нередко падали. Минутки уплывали, а до цели далеко. Но одинокие фигурки с высоты – легкие мишени. Их заметили. Рев снегоходов загремел злее. Вот уже ударили напором ручные прожекторы, подсвечивая будущие жертвы. Дикая облава на людей началась. Охотничьи угодья – все вокруг.

– Засекли?.. Уже?.. – растерянно уронил Дин, даже замедлился, засмотрелся на загонщиков с обмершим сердцем – те выкручивали ручки газа на максимум, вытягивались в полный рост. У кого-то блеснуло самодельное копье, расправилась сеть, засвистела, вырисовывая круги, верткая бола, закрутились лассо. – Как же быстро…

– Ничего, друг, ничего… – с усилием, пряча животный трепет, утешил с виду невозмутимый Саид. Ужас выдавали только движения – дерганные, в пароксизме, и голос – скованный, в невероятном напряжении. И повторил: – Ничего… осталось чуть…

А Дин думал свое: «Не поспеем – пропадем, конец…»

Только неказистыми медведями вдвинулись в чащобу – в пяти шагах от Саида, в высокий сугроб, выбивая зеленое крошево, вонзилось кустарное людоедское копье. Здоровое, забойное: попади такое в спину – сиюминутный труп. Взвизгнул негодующий рык. Сработали тормоза. Заглохли снегоходы. Шум, суета, ругань.

– Дин, ты рядом?.. – спрашивал на бегу Саид, тщетно озирался в повсеместной мге, вшибался, как слепой, в стволы, кусты… Безумные глаза искали напарника, рисовали жуть, уродство. – Дин, ответь!.. Ничего не вижу…

Дин, спотыкаясь, в поту, ощупью несся через сухолом, тоже выискивал друга в седой пелене и никак не мог разобрать: вроде рядом, а где – не понять. Драл глотку, сбиваясь на старческий хрип:

– Тут я! А ты где?.. Саид… – и опять, громче, наплевав на осторожность, на дикарей за спиной: – Не молчи – потеряемся совсем!..

Непрекращающийся хруст под ногами рассек отрывистый шелест, Саид на мгновение появился из кутерьмы, двинулся в сторону напарника – и с коротким криком взад, зашуршал снегами, сушняком. Потом из непроглядности выполз сдавленный стон, хлестнул зарядом карабин и ужасающе смолк, шепотком разошелся по воздуху. Дин вмиг осиротел, сжался душой до размеров муравья, блохи. Запредельную тоску и боль утраты пока глушили непрерывная беготня, стремление спастись. Знал: они придут позже, с усталостью, когда остынут кровь и сердце…