Никас Славич - Слишком взрослая жизнь

Подпрыгивать на полу, надеясь, что он провалится, глупо – подо мной непробиваемый гипсобетон. Оставалась надежда на потолок. И я сделал то, что ещё вчера счёл бы поступком полного идиота: решительно смёл на пол ноутбук и клавиатуру! Встал на стол и начал бить руками со всей силы в потолок. Увы, поначалу ничего не выходило. Я отчаялся – похоже, не выбраться из цивилизованной и привлекательной ловушки, – но продолжал упрямо рваться наружу. И вскоре ощутил, что поток свежего воздуха обдал запястья. Вентиляция! Жаль, раньше не догадался.

Я нашёл податливую поверхность, нажал на неё и запустил механизм. Потолок раскрылся двумя половинками вверх. Строители модулей оставили лазейку. Что с ними случилось? Я не знал, но полагал, что их загнали на заводы по производству еды и питья для нас, рабов мира Виртуалити.

В глаза ярким светом ударило утреннее солнце. Я прикрыл глаза рукой, потом осторожно убрал ладонь. Пора выбраться из мышеловки с бесплатным интернетом!

С усилием подтянулся на стене модуля (сказались годы без физических упражнений, кроме лёгкой зарядки и управления персонажем игры через киберобутки и другие приспособления, а результат – слабо развитые мышцы десятилетнего мальчишки, хотя мне… сколько? Лет двадцать, точнее не скажу). Снаружи повеяло прохладой. Я вскарабкался наверх и встал на широком ребре стены. Мгновенно крыша места заточения вернулась обратно. «Интересная автоматика», – подумал я и осмотрелся.

Вокруг простирались одинаковые гипсобетонные крыши чьих-то чужих тюрем – так я назвал модули. Куда ни кинь взгляд – ровная серая поверхность. Все крыши соединялись между собой твёрдыми перемычками из неизвестного материала, а под ними не виднелось ни клочка земли – пространство посередине заделали гипсобетоном. Любая из проклятых клеток под названием «веб-модуль» имела одну свободную стену, облицованную солнечной панелью – от неё внутрь подавалась энергия.

«И так по всей планете? – подумал с отчаянием, но одёрнул себя: Не стоит терять надежду! Я верю – есть леса и горы, и васильковые поля из моего счастливого детства».

Я наугад двинулся вперёд – навстречу яркому солнцу. С крыши на крышу переходил по перемычкам. Сколько прошло времени до того момента, когда увидел впереди что-то тёмное? Неизвестно. Предположил, что впереди – лес. Я побежал к нему по ровной поверхности крыш. Старался не упасть, когда проносился по перемычкам – тоже облицованным крохотными солнечными панелями.

…Я приближался к заветному лесу, и постепенно осознавал всю полноту драмы, что произошла в том проклятом году (а каком по счёту? и не вспомнить), когда меня заточили в мире Виртуалити.

Тогда мне едва исполнилось десять лет, но то, что произошло, вспомнил со всей осмысленностью – в голове сложился единый образ из услышанных по визору новостей, из разговоров родителей и знакомых.

Неизвестные мне люди решили: технологии достигли того уровня, когда человек получит всё необходимое, если просто сядет перед экраном компьютера. Появилась акция – всем предлагали бесплатно воспользоваться интернетом и переселиться в модули. Когда строились будущие «тюрьмы», мы с ужасом слушали новости со всего мира мест о том, что люди по достижению двадцатипятилетнего возраста теряют рассудок. Журналист сказал: их поразила страшная болезнь, поэтому модули нужны, чтобы укрыться от морового поветрия. Все верили в это, хотя меня и родителей терзала смутная тревога.

Старые дома, ненужные посёлки и деревни сносили, а жителей переселяли в возведённые на руинах модули. А несогласных – нам говорили, что они преступники – отправляли на производство антисонных таблеток, продуктов питания и прочего, что получал каждый из добровольно заточенных людей.

Миллиардеры ворочали делом и щедро сыпали деньгами – они загребли к рукам весь мир. Люди подсели на Виртуалити, зато всё остальное перешло во владение финансовых магнатов.

У таких, как я, согласия не спрашивали – само собой предполагалось, что молодой человек из наполовину глухой приморской деревни пожелает полностью вкусить цивилизованной жизни. Попробовал, да чуть не подавился. А моих родителей, посмевших воспротивиться, отправили на принудительную стройку – так мне сказали. Кто знает, где они, да и живы ли вообще?

Вскоре мир вокруг меня разделился. Одни люди попали в принудительно-добровольное заключение в модулях, другие работали на подземных заводах. А за тысячи километров жили третьи – те, кто обречён сойти с ума после двадцати пяти лет. Их я назвал заточёнными на мнимой свободе. Хотя, кто знает – вдруг люди в модулях и на заводах тоже обречены на безумие?