Анна Семироль - Одержизнь

Молодая женщина вздыхает и отходит к плите. Выключает конфорку под посвистывающим чайником, снимает его, перехватив ручку кухонным полотенцем. «Надо что-то сказать, обязательно надо. Слова, нужные слова, где же вы? – лихорадочно бьётся в голове. – Это мой родной человек, ему нужна поддержка, он ждёт от меня одобрения, но я не могу! Это сильнее меня, я не хочу лицемерить и лгать!»

– Чай будешь? – спрашивает она, не поворачиваясь.

Ответа нет. Лишь тихо цокают по фарфоровой тарелке зубцы вилки. Вероника стоит, держа на весу чайник, смотрит, как завитушки белёсого пара покидают изогнутый носик. В детстве они с братом любили зимой выносить чайник на крыльцо и наблюдать за паром. Веронике чудились в нём и восточные джинны, и жутковатые многоголовые змеи, и оперение сказочных птиц. Жиль был совсем мал и верил всему, что рассказывала сестра.

– А помнишь джинна, который насылал на нас из чайника плохие сны?

– Помню. Он поселялся там, когда родители ссорились, – отвечает Жиль с грустинкой. И добавляет: – Веро, я понимаю. Ты не обязана её любить.

Чайник опускается на металлическую подставку. Вероника пожимает плечами. «Ты прав. И тебе от этого плохо», – печально думает она. Лёгким ветерком на затылке ерошит волосы: это Жиль подкрался сзади и подул. Веро быстро опускает руки вдоль туловища, но поздно: брат пробегает пальцами по её рёбрам, щекочет.

– Ой, перестань-перестань! – шепчет она, пытаясь вырваться из его рук. – Прекрати, я сейчас завизжу! Амелию разбудим!

– Улыбнись – и я перестану, – просит Жиль.

Ей всё же удаётся вывернуться и отпрыгнуть в сторону. Вероника переводит дыхание, поправляет растрёпанные волосы. Улыбается – светло и уютно, как и хотел Жиль.

– Ты точно на меня не дуешься? – спрашивает он.

– О, да я отомщу! Я тебе крошек в кровать насыплю! – пафосно воздевает руки молодая женщина. – Или в туалете запру!

Жиль с усмешкой тычет ей пальцем в макушку:

– Какая же ты маленькая…

– Это просто ты высокий вырос, – возражает Вероника и смущённо добавляет: – И я никак к этому не привыкну.

– Ты меня простишь за свитер, штаны и рубашку? – виновато спрашивает брат.

– Конечно, подлиза… Что? Ты и рубашку порвал?! Жиль, нам завтра к Роберам на обед, а на тебе вещи просто не живут! Рубашка была одна из лучших папиных, – сокрушается молодая женщина. – Так. Быстро в кладовую, будем искать тебе хоть что-то, кроме этих пижамных штанов!

Пока Вероника энергично двигает тюки с тряпьём, Жиль сидит на стремянке в глубоком унынии.

– Ну вот что не так? – не выдерживает сестра, вороша очередной мешок с отцовскими вещами.

– Думаю о завтрашнем обеде. Тухляк.

– Прекрати ругаться! – строго сдвинув к переносице светлые брови, распоряжается Вероника. – Веди себя по статусу, юный Бойер!

– Что – и дома?! Веро, ну…

Она яростно швыряет в него отцовским жакетом и обещает:

– Ещё одно уличное словцо – и по губам! Ты когда-нибудь слышал, чтобы Ксавье так ругался?

Жиль закидывает руки на перекладину над головой, повисает на стремянке.

– Веро, Учитель – человек Бога. А я в какой только жопе не…

– Жиль!!! – рычит сестра. – Услышу хоть что-то подобное в гостях – запру дома и заставлю учить стихи классиков!

– Вот и буду молчать! – отрезает подросток и вскипает: – Думаешь, мне охота идти туда, где все только едят, пьют, натянуто улыбаются? Тебе самой-то уютно там? Легко поддерживать разговоры о том, какое милое колечко у одной дуры, красивая причёска у другой и какой божественный суп сварила служанка третьей? Лицо потом не болит столько времени улыбку держать?

С охапкой вещей в руках Веро подходит к стремянке, смотрит на брата снизу вверх. Внешне спокойная, но Жиль точно знает, что она может долго терпеть, а потом залепить такую затрещину, что в ушах звенеть будет.

– Значит, так, – коротко выдохнув, произносит Вероника. – Первое: я от улыбки не переломлюсь. Второе: ради моей маленькой семьи я буду часами выслушивать о причёсках и кольцах. И третье: это Ядро, Жиль. Если ты не выходишь в люди, не общаешься – ты никто. Слезай. Иди в комнату и меряй вещи.

Он повинуется, бурча под нос:

– Я тут куда большее никто.

– Да конечно! Ты хоть раз попробуй вжиться в этот круг, брат!

Вероника суёт ему в руки вещи, закидывает за плечо растрёпанные волосы.

– Учись общаться с теми, с кем тебе предстоит работать. Будешь строить из себя чужака – всю жизнь им и пробудешь! – заканчивает она строго и выпроваживает брата из кладовки.