Диана Ва-Шаль - Зарево. Оправдание хаоса

В последнее время мнительность, эмоциональность, порой переходящая все границы, чувство ужаса и страха, возникающие из пустоты стали особенно острыми: заставляли крутиться, дергаться, и не давали покоя ни на минуту. Что-то надвигалось, и можно было даже не быть провидцем, чтобы это понимать. Вопрос заключался лишь в том, в какой из сфер нашей жизни громыхнет первым делом.

Собственное моральное истощение можно было списать на усталость и нервозную обстановку. Хотя, безусловно (и себе-то я лгать не могла), причина крылась куда глубже. В прошлом, от которого я старалась сбежать и укрыться; в воспоминаниях, которые периодически являлись ко мне в ночных кошмарах. Полностью потеряв себя, с абсолютной пустотой внутри ребер, я отдалась работе. Без остатка. Без страха и сомнений – поэтому смотря на проплывающие домики за окном, у меня не было вопросов, как же мне хватило смелости на все это. Ввязаться в авантюру, озвучивать детали которой было пугающе даже в собственных мыслях.

Сэм громко сопел во сне, свернувшись на маленьком поношенном диванчике. Всю ночь он делал монтаж видео, а потом еще и чинил антенну, – последние дни она почему-то работала с ужасными перебоями, – не удивительно, что он уснул сразу же, как только присел. Я улыбнулась, почему-то вспоминая, сколько лет дружбы нас связывали – когда-то играли в одном дворе, потом учились вместе, вместе пошли учиться в институт. Тогда я и не думала, что судьба сложится именно так, и я буду работать бок о бок со своим хорошим другом. Не скажу, что нас ждал легкий старт, и мы быстро влились в колею. Отнюдь. Долгое время наш дружный коллектив не особо признавали, потому не приходилось якшаться любой халтуры, сплетен и работы на режим. Много сил, нервов и ночей было истрачено на работу до пота и крови, дабы добиться статуса профессионалов. Уходить в рутину с головой не хотелось, хотелось преподносить что-то новое, интересное. Хотелось находить сенсацию. И наше постоянное стремление влезть в гущу событий, покопаться в темах, в которых копаться нельзя: это и вывело нас к нынешнему руководителю издания, человека отчасти опрометчивому, импульсивному, но очень принципиальному и смелому, даже в нашем Государстве смогшему найти лазейку цензуры.

Ближе к центру людей было все больше, дома все выше, а небо становилось все темнее. Невероятным риском являлось решение направиться сюда. Однако доверенное лицо меня заверило: информация по интересующей теме здесь будет, и определенные ниточки в организации встречи со знающим лицом дернуты были. Правда, мы опаздывали почти на сутки к условленному сроку: какими бы качественными не были сделанные пропускные документы, чья бы фамилия не стояла бы в подписи, но перемещение между территориальными единицами Государства уже многие десятилетия оставалось, мягко говоря, сильно ограничено (а то, что во всем свете наша страна не единственная, и когда-то даже была частью международной системы, порой и вообще забывалось), но последний месяц таможенники вовсе озверели. Все это связано, конечно, с эпидемией на Севере, которую уже сталось невозможным прикрывать слухами, домыслами и происками "оппозиционеров и дилетантов". Неизвестная болезнь с невероятной быстротой беспощадно косила города, и о надвигающемся кошмаре, "каре Небес" не шептался только ленивый.

Да, Эндрю мог и не упоминать закрытый Север. Упоминание его, как мне кажется, еще через пару недель попадет под такой же строжайший запрет, как и юго-западные территории.

А потому, какой бы рискованной не была наша поездка, нельзя было упускать даже малейшую возможность понять происходящее.

Я фыркнула, глянув украдкой на свежую газету рядом с Сэмом. Заголовки пестрили о еще одном чиновнике за решеткой; о том, что гражданская война (да и любые боевые действия) на далеком юго-западе завершилась еще год назад, а любое тому опровержение – враки, саботаж и попытки подрыва авторитета власти. Впрочем, подобные формулировки давно перестали быть в новинку. Правительственные писцы клепали одни и те же статейки под копирку, силясь из последних сил убедить народ Государства в легитимности власти Трех; подконтрольности ситуации на закрытом Севере, где по слухам произошел чуть ли не Армагеддон, и на юго-западе, где полуостров и по совместительству очаг сопротивления "Холодный штиль" уже тринадцатый год вел гражданскую войну за свое легальное право на отделение.

Чиновник на первой полосе газеты, – Ив анко Хорст, – один из немногих, кто начал открыто выступать за право "Холодного штиля" на отделение; он же стремился осветить события и ситуацию на Севере. А теперь, отстраненный от должности, лишенный звания Маркизуса Северных земель, после месяца в казематах, он оказался за решеткой по обвинению в государственной измене, которую, якобы, совершил с десяток лет назад.