Александр Эн - Сны земные [litres самиздат]

Конечно, он был разведен, и детей не было (во всяком, случае, о которых бы знал). Его брак просуществовал два с половиной года, рухнув после выкидыша на четвертом месяце и двух месяцев периодических скандалов, в которых частенько участвовала теща, активно подливавшая бензинчик в костер из их семейной жизни. Логинов, пытавшийся вначале успокоить жену, постепенно заводился и высказывал обеими женщинам многое из того, о чем стоило бы промолчать. Однажды Вика просто ушла, пока он был на работе, и Андрея встретил полупустой платяной шкаф. В квартире, оставшейся ему от бабушки, было очень чисто и тихо. Все свои мелочи вроде зубной щетки, шампуней и всяких женских прибамбасов Вика выбросила, мусор вынесла. О том, что у Андрея была жена, напоминало только одиноко лежавшее на кухонном столе женское обручальное кольцо да штамп в паспорте.

Он долго переживал за Вику после развода: это была первая ее беременность и, с большой вероятностью, последняя. И вот недавно, в мае, нечаянно встретил ее. Андрей торчал в люльке автовышки и крепил кронштейн под кабель на бетонную опору. И вдруг увидел бывшую жену. Вика катила по тротуару детскую коляску. Взгляд ее, задумчивый и спокойный, какой уже успел позабыть, ловить побоялся. Отвернулся поспешно, пока не заметила. И с той поры отлегло, отпустило. Она отпустила.

Но были еще родители, были сестра с племянниками в далекой Италии, с которыми виделся несколько дней в году, когда они приезжали погостить. Была не слишком насыщенная, но привычная, налаженная жизнь со своими заботами и радостями, в которой у него было свое место. Посиделки с Ефимычем, “полежалки” со Светкой, выходные на даче с родителями, шашлыки в теплой компании на природе… Такие маленькие радости, как якоря, крепко держат в этой жизни.

…Карнавал на площади закончился. Стихла музыка, народ постепенно расходился по соседним улочкам. Знакомые люди проходили мимо, не здороваясь, не замечая, обходя, как фонарный столб, если он вставал у них на пути. Мать издали заметила, вскинулась, шагнула в его сторону, но отец увел ее, приобняв за плечи и говоря что-то успокаивающее. Вика, глянув на него украдкой, торопливо покатила детскую коляску в ближайший переулок. Андрей взошел на опустевшую сцену. Холодно. Под ногами захрупал наст, налетевший стылый ветер кидался колючими снежинками. Повертел головой – вокруг никого, только снежная пустыня и голодный вой ветра. Он остался один…

Светка вершила месть. Глаз блестели, рот был приоткрыт и отрывисто дышал в такт мерным движениям. Она прыгала на лежащем на шикарном супружеском ложе соседе, а торжествующий взгляд не отрывался от экрана ноутбука, на котором муж ее Гена в полном рыбацком снаряжении на фоне природных красот вещал всем 48 подписчикам своего канала про подкормку и поклевку. Света мстила за все: за то, что не хочет от нее детей (у Гены был взрослый сын от первого брака), за редкие встречи с шестилетним сынишкой, живущим у бабушки в деревне, за высокомерную, барскую заботу, с которой муж решал, что ей нужно, а что нет, за унизительную зависимость от его денег, его жилья, за подружек, которых Гена на порог не пускал.

Андрею на генино бормотание было плевать, он наслаждался зрелищем подпрыгивающих светкиных дынек и вообще был занят процессом, далеким от мыслительного. Симпатичная, чуть моложе его, крашеная блондинка с хорошей фигурой отодвинула все заботы-хлопоты последних недель в дальние дали.

В такие моменты вообще о плохом не думается, и миг, когда от мощной оплеухи Свету куда-то сдуло, а на месте дынек образовался плотный сорокалетний мужик с прической Ленина и кулаками тракториста, Логинов позорно пропустил. Следом он пропустил хороший апперкот, прервавший его попытку сесть. Искры из глаз только начали бледнеть, а возле самого лица уже были выпученные, белые от бешенства глаза, вся тяжесть гениного тела давила на грудь, а огромные руки совсем не нежно сжимали горло. Медленно, но неотвратимо, как перед киносеансом, меркнул свет, руки-ноги бесполезно елозили по корпусу противника.

Неожиданно хватка ослабла, бешенство на лице обманутого мужа сменилось недоумением. Рот открылся, оттуда вместе с влажным, жутким всхлипом полезла розовая пена. Гена приподнялся и рухнул куда-то набок.

Потратив пару секунд на то, чтобы отдышаться и поверить, что жизнь не закончилась, Андрей не без труда поднялся с кровати и выпрямился. Гена затих в нехорошей позе между кроватью и стеной; причина его странного поведения – рукоять кухонного ножа – торчала из середины спины. Судя по набухающим рядом дыркам и кровавым брызгам, его обидчик был здорово зол. Точнее, обидчица: у торца кровати стояла в чем мать родила Светлана, трясясь и поскуливая, как замерзающая собачонка. Ее лицо, грудь и живот были в маленьких рубиновых, кое-где размазанных, капельках. О господи! Черт-черт-черт! Гадство! Андрея вывернуло прямо на кровать.