Кир Булычев - Сочинения в трех томах. Том второй. На днях землетрясение в Лигоне. Голые люди

Солдат стал объяснять старику, что у нас сломалась машина, и старик ответил, что знает об этом. Этот старик вообще обо всем знал, монахи и солдат принимали это как обычное проявление его всепроникающей мудрости, а я подозревал, что ему рассказала о нас Лами.

— Вы геологи, — сказал старик, усаживаясь на циновку, — из России.

Он не спрашивал, а констатировал.

— И что же вы ищете в наших краях?

Ну конечно же, Лами не знает, что мы сейсмологи. Я повернулся к Отару.

— Мы ничего не ищем, — сказал Отар. — Мы изучаем землетрясения, чтобы установить, не грозит ли новое бедствие.

Старик спросил:

— А вы не ищете золото в наших краях?

— Разве здесь есть золото?

— В горных речках находят золотой песок. Люди в Танги говорят, что вы ищете золото.

Здесь вмешался наш сержант. Он произнес длинную речь, полагаю, в нашу защиту, потому что Вспольный, который приподнялся было на циновке, сел обратно и согласно кивал головой, как мудрый слон.

— Правильно, — сказал старик, обернувшись к нам, когда сержант завершил свой монолог.

— Можно задать вам несколько вопросов? — сказал Отар.

— Я всегда готов ответить гостям.

— Скажите, когда здесь в последний раз было землетрясение?

— Большое или маленькое? — спросил старик.

— Расскажите обо всех.

Монахи переползли к нам поближе.

— Когда я был мальчиком, — начал старик, взяв в костлявый кулачок свою бородку, — неподалеку отсюда, за монастырем, была большая скала…

Отар разложил на столе карту.

Минут через пять я осторожно поднялся с циновки и вышел наружу. Меня не задержали, только один из монахов выскочил вслед за мной и показал рукой на купу деревьев за площадкой, ложно истолковав мои желания.

Я подошел к воротам. «Фольскваген» стоял там. По теплому песку дорожки было приятно ходить босиком. Я присел на камень и закурил.

— Здравствуйте, — сказала, бесшумно подойдя, Лами.

Она села неподалеку от меня на другой камень. На ней были широкие черные брюки и белая блузка. Она показалась мне давнишней хорошей знакомой, будто мы с ней познакомились в Ташкенте и теперь вот встретились на курорте. И мне было приятно, что она не стесняется…

— Вы зачем рассказали старому монаху, что мы ищем золото? — укорил я ее.

Потом мы с ней обулись и пошли гулять в сад. Она рассказывала о своем отце, я тоже ей что-то рассказывал. Мы не все понимали, но нам было интересно. И когда мы увидели, как к монастырю едет наш джип, я даже огорчился.

Мы попрощались с Лами в роще, нам обоим не хотелось, чтобы нас видели вместе, — это наше личное дело и никого не касается. Я узнал, что Лами несколько ближайших дней будет жить здесь, у дедушки Махакассапы, и обещал приехать. На берегу установлены наши датчики.

Джонсону, портье в гостинице «Эксельсиор»

Займись наблюдениями за русскими. Ни в коем случае не мешай их работе. Сообщи, как только у них будут новости. Пускай работают спокойно. Скажи Ахмеду, чтобы установил микрофон в их номере. Обрати внимание на их встречи с майором. Держи меня в курсе дела. Записку сожги.

Обед с князьями и вождями был длинным и утомительным. Я знал, что в конце концов уговорю их воздержаться от активных действий, но это далось нелегко. Хорошо еще, что я успел перехватить связного с юга. Его призывы могли оказать плохое влияние на горячую голову вождя Па Кратенга, который вооружил сотню молодцов и полагал, что с их помощью навсегда освободится от опеки Лигона.

Меня беспокоило отсутствие сведений из столицы. Сун молчал. Я знал, что по расписанию груз должен уйти на гонконгском пароходе 15-го числа, для этого ему нужно было покинуть пещеру еще сегодня утром.

После совещания меня позвала к себе мать, но я вынужден был сначала встретиться с человеком, которому я передал часть долларов, привезенных Матуром и чудом спасенных от моих же собственных недостойных бандитов. Оружие доставит делец из Сингапура, которому выгоднее быть честным. Мне надоело иметь дело с первобытными людьми, с первобытными инстинктами, первобытными страстями и современной ненадежностью. Как-то отец Фредерик доказывал мне, что беда моих соотечественников не столько в их отсталости, сколько в том, что они эмоционально разодраны между законами прошлых веков и современностью. В первую очередь это относится к тем воинственным молодцам, которых двадцатый век лишил естественных для них набегов, схваток и заставил искать другие занятия. Бывшие воины пополняют городское дно, поставляют кадры в преступный мир и готовы наняться к кому угодно, лишь бы взять в руки винтовку и броситься за добычей… Отца Фредерика отличает определенный цинизм, прикрытый, я бы сказал, язычески понимаемой христианской моралью. Странно, что моя мать не раскусила этого разуверившегося во всем человека, который не нашел себе места в Европе и вернулся, чтобы убедиться, что и здесь его услуги никому не нужны…