Яна Завацкая - Резиновая крепость

— Понятно, — сказала Кими.

Все-таки слишком умная, уныло подумал Мартин. Ну что мне так не везет?

— А ты волонтеришь?

— Сейчас нет. Раньше… на пищефабрике работала.

— Серьезно? В Тасмании?

— Я жила именно там.

— Прямо руками, что ли?

— Ну как руками? Да, в какой-то мере. Я выращивала томаты, потом злаковые. Это интересно, работа творческая, мне нравилось. Но мы и работали всего две смены в неделю, двенадцать часов.

Странно, подумал Мартин. Он представил свой цех, Кими на одном из этих сборочных мест. Неизвестно, как работают на пищефабриках, там же двигаться надо, но тоже наверняка сплошная автоматика. Мысль о том, что придется обвешаться всеми этими поясами, браслетами, да еще катетер поставить, Мартина пугала. Она всех пугала. Нормальный человек на такое место не пойдет, это уж совсем отбросы работают. Но кто знает, что там у них в Тасмании… Работа творческая, ничего себе.

— Ой, смотри! — завопила Кими и бросилась к стене. Огромная белая акула почти ткнулась в стекло. Развернулась и заскользила мимо, равнодушно глядя маленьким узким глазом.

— Что является коренным преимуществом нашей демократии? — спросила Фулхэд.

Замигал значок у лица Джейсона Паркера — Джейсон был в классе Мартина одним из лучших, готовился к серьезной карьере.

— Коренное преимущество демократии — участие каждого члена общества в управлении страной! Все граждане Индепенденс равны! Голос каждого может быть услышан, — Джейсон вещал, будто на собрании.

— Совершенно верно, — преподавательница просияла. — У кого есть дополнения, возражения?

Две девочки что-то еще пропищали об идентичности и инклюзивности. Третьей оказалась Кими.

— У меня возражение, — произнесла она громко. — Далеко не каждый член общества может быть услышан. Например, мигранты лишены права голоса.

— Но ведь они не имеют гражданства Индепенденс… ведь это естественно…

Кими не дала себя прервать.

— Можно мне продолжить? Кроме того, что вообще дает голосование раз в четыре года за людей, которых мы не знаем? Существуют другие модели демократии. И разве у нас есть настоящий выбор? В Индепенденс четыре крупные партии и восемнадцать мелких. Какая из них действительно защищает интересы, например, работников промышленности? Интересы бедных? Социальщиков? У власти находятся разные партии, а пособия только понижаются, зарплаты почти равны пособиям, социальщиков все больше заставляют работать… заключенных в тюрьмах все больше, и законы все ужесточаются…

Фулхэд уже покрылась красными пятнами. Кажется, овладела собой наконец.

— Да-да, вы совершенно правы! — произнесла она с милой улыбкой, но непреклонно, — это очень интересное мнение, не так ли, ребята? Мы с большим интересом его выслушаем. Может быть, вы хотите написать реферат на эту тему?

— С удовольствием, — ответила Кими.

— Но вы очень негативны! Вы видите только негативные стороны нашей жизни. Да, недостатки, конечно же, есть, кто спорит. Но ведь мы живем в обществе всеобщего благосостояния! Люди всего мира могут только позавидовать нам. Да, у нас есть проблемы, но разве их сравнить с тем ужасом, который переживают люди в Холодной Зоне… Я советую вам посмотреть по пятницам передачу «Мы вырвались из ада», там мигранты рассказывают о своей судьбе. Это действительно впечатляет!

Мартин с интересом смотрел на лицо Кими — непроницаемое, спокойное, с блестящими узкими глазами. У нее на щеках кожа нежная, как лепесток. Он отвлекся и не заметил, что в чате — скрытом от преподавателей — идет уже целая баталия. Он не всех мог идентифицировать по никам, его и самого в чате звали «КомбаПб»… но во всяком случае народ взорвался.

«А что, все верно… на хрена нам эта демократия. У меня отец давно на выборы не ходит»

«А ты чего идешь»

«Так говорят, первый раз там дают что-то»

«Мои тоже говорят, кого ни выбирай, ничего не изменится»

«Народ, ну вы чего! — это Джейсон. — Надо программы читать, они разные».

«Программы разные, а делают все одно и то же».

«Во всяком случае они там наверху знают, что делают. Как-нибудь все обойдется. Лишь бы Холодная Зона на нас опять не напала».

«Есть же договора…»

Кими, похоже, не участвовала в чате. Набросила дерьма на вентилятор — и сидит с полуулыбкой, как эта дама на картине, как ее, Джоконда. Все-таки хорошо, что онлайн можно безнаказанно пялиться на кого угодно — и тот не заметит, подумал Мартин. И фото можно сделать… И вдруг его кольнул ужас.